Рихард Зорге – разведчик № 1?
Шрифт:
В 1926 году в Японии разразился экономический кризис, а в 1927 году пост премьер-министра занял генерал Гиити Танака, политикой которого стало решение проблем своей страны за счет соседей – Китая, Монголии и СССР. В качестве «внешней доктрины» пропагандировалась идея великой миссии Японии по «освобождению» азиатских народов от гнета белых колонизаторов. Однако в документе, который премьер-министр в 1927 году представил японскому императору, названном впоследствии «меморандумом Танаки», говорилось несколько иное. Там открытым текстом излагались следующие планы:
«Для того чтобы завоевать Китай, мы должны сначала завоевать Маньчжурию и Монголию. Для того чтобы завоевать мир, мы должны сначала завоевать Китай… Имея в своем распоряжении все ресурсы Китая, мы перейдем к завоеванию Индии, Архипелага, Малой Азии, Центральной Азии и даже Европы… В программу нашего национального роста входит, по-видимому, необходимость вновь скрестить наши мечи с Россией…»
Так что, как видим, именно Китай должен был стать опорным пунктом Японии на континенте. Несмотря на огромную численность населения, в военном отношении это была слабая страна, и завоевать ее было нетрудно. Но японцы не спешили это делать.
В самом деле, захватив страну, надо ей хоть как-то управлять.
А что касается управляемости, то в конце 20-х годов ситуация в Китае, пожалуй, больше всего напоминала Россию времен гражданской войны.
Несколько раньше, в 1911 году, Синьхайская революция свергла власть маньчжурской династии Цин. Результаты свержения монархии оказались те же, что и в России. Сперва к власти пришло правительство во главе с китайским революционером, сторонником китайской националистической идеи Сунь Ятсеном, но очень скоро его сменил генерал Юань Шихай. Тот начал как президент, а закончил тем, что в 1915 году объявил себя императором. Идея не понравилась никому: ни народу, ни обществу, ни иностранным государствам. В результате, просидев на троне всего около трех месяцев, Юань Шихай отказался от трона.
Впрочем, новая власть все равно была чисто номинальной. Процесс государственного распада в Поднебесной зашел далеко, и власть контролировала лишь шесть провинций на юге страны (Гуандун, Гуанси, Юньнань, Гуйчжоу, Сычуань и часть провинции Хунань), а реальную власть имело только в одной провинции Гуандун. Остальной Китай представлял собой множество полуавтономных территорий, которыми управляли генералы – их называли «провинциальные милитаристы». Генералы имели в своем распоряжении войска и не собирались ни с кем делиться властью, а власть эта была бесконтрольна и безгранична. Такое «государственное устройство» давало богатые возможности для разного рода политических союзов: любое государство могло поддерживать того из правителей, кто больше нравился, объявляя его «Китаем». Или не объявляя – какая, в конце концов, разница?
У СССР наладилось сотрудничество с националистической партией Гоминьдан, выступавшей за объединение страны и превращение ее в демократическую республику. В Гуанчжоу (провинция Гуандун) было сформировано гоминьдановское правительство во главе с одним из лидеров первой буржуазно-демократической революции 1911–1913 годов Сунь Ятсеном. Попытки данного правительства получить международное признание не удались, и тогда Сунь Ятсен в 1923 году договорился о сотрудничестве с Советским Союзом. В Южный Китай зачастили советники, самым заметным из которых был представитель Коминтерна Михаил Бородин (Грузенберг). Ему удалось объединить в единый фронт Гоминьдан и созданную в 1921 году Коммунистическую партию Китая. Один из ближайших сторонников Сунь Ятсена, Чан Кай-ши, был даже направлен в Москву на военные и политические курсы. Знали бы, кого учат – устроили бы ему в Москве автомобильную катастрофу или другой какой несчастный случай!
В 1925 году Сунь Ятсен умер. Вскоре после смерти вождя его обученная советскими специалистами национально-революционная армия завоевала большую часть Южного и Центрального Китая, прибавив к «провинциальным милитаристам» еще одну разновидность власти. Впрочем, порядка в стране от этого больше не стало. Вдобавок Гоминьдан фактически раскололся на правое и левое крыло.
Коминтерн, как водится, тут же увидел в этих событиях долгожданную революцию и радостно кинулся помогать. После провала с «германским красным октябрем» все, кто со дня на день ожидал «мировой революции», – и в Коминтерне, и в советском правительстве – основную ставку сделали на Китай. По их прогнозам, эти волнения должны были перерасти из антифеодального и национально-освободительного движения в революцию по типу российской и в перспективе привести к построению социализма. В СССР отношение к этим раскладкам было неоднозначное. Категорическими противниками курса на «перерастание» были нарком иностранных дел Максим Литвинов, полпред в Японии Виктор Копп и некоторые другие. Зато рьяными сторонниками китайской революции оказались руководитель группы советских политических советников в Китае Михаил Бородин (Грузенберг) и полпред в Китае Лев Карахан (Караханян). В этом-то была и беда: находясь далеко от Москвы, эти люди не очень-то спрашивали санкции на то, что делают. Именно Бородин в первую очередь всячески стимулировал подготовку вооруженного восстания, в ходе которого предполагалось создать китайскую Красную армию и провозгласить революционное правительство. Против этой идеи выступили даже военные советники, которые никогда не отличались недостатком радикализма, однако Бородину удалось убедить Сталина, и план был принят.
Итак, в то время, как националист Чан Кай-ши усмирял «провинциальных милитаристов», левые гоминьдановцы во главе с Ван Цзинвэем в компании с коммунистами попытались передать в захваченных регионах землю крестьянам. А затем Ван Цзинвэй и вовсе перевел правительство в город Ухань и объявил его новой столицей. В довершение радостей 3 марта 1927 года коммунист Чжоу Энь-лай поднял-таки в Шанхае вооруженное восстание. Чан Кай-ши решил, что с такими союзниками ему не по пути и, подавив восстание военной силой, в апреле 1927 года организовал правительство со столицей в Нанкине и начал преследования коммунистов. Со своей стороны, Ван Цзинвэй тоже принялся вычищать их из своего правительства.
Советские военные и политические советники вынуждены были покинуть Китай, а в самой стране начался жесточайший террор. Работавший в начале 30-х годов в Китае советский разведчик и военный советник Отто Браун писал:
«Поддерживаемые международной полицией ищейки Чан Кай-ши каждый день устраивали облавы на крупных текстильных предприятиях, а ночью – в китайских кварталах. Они охотились за коммунистами. У тех, кого схватывали, был один выбор: предательство или смерть. В то время в Китае тысячи лучших партийных работников были обезглавлены, расстреляны или задушены. Уничтожались не только они, но и их семьи. Эти акции истребления начались в 1927 году, сразу же после поражения национальной революции и разгрома восстаний в Шанхае, Ухани, Кантоне и других городах и проводились систематически, с неослабевающей силой. (Автор цитируемой книги приехал в Китай в 1932 году. – Авт.) В них, наряду с полицией, участвовали и гангстерские банды, давно сотрудничающие с гоминданом, и «синерубашечники» – члены фашистской организации, незадолго до этого созданной Чан Кайши. Они загнали коммунистов в глубочайшее подполье».
Так что планы Бородина реализовались с точностью до наоборот.
Впрочем, обострение отношений между СССР и режимом Чан Кай-ши произошло раньше и было спровоцировано англичанами. В апреле 1927 года китайская полиция в нарушение всех международных норм произвела обыск в советском консульстве в Пекине. В ходе обыска было изъято огромное количество документации, в том числе шифры, списки агентуры, документы о поставках оружия КПК, инструкции китайским коммунистам по оказанию помощи в разведработе. Были найдены и директивы из Москвы, в которых в числе прочего говорилось, что «не следует избегать никаких мер, в том числе грабежа и массовых убийств», с тем чтобы спровоцировать конфликты между Китаем и западными странами. Скандал был грандиозный, а всю разведработу в Китае пришлось начинать заново.
Итак, к концу 20-х годов Китай по-прежнему представлял собой конгломерат постоянно воюющих между собой территорий. Вооруженные силы страны составляли 2,2 миллиона человек. Из них 1,6 миллиона подчинялись Чан Кай-ши, около 600 тысяч составляли армии «провинциальных милитаристов». В этой войне всех со всеми фронты постоянно перемещались по всей стране, вспыхивая порой в самых неожиданных местах – и попробуй, догадайся, где начнется очередная кампания.
Имелась в Китае и Красная армия, которая контролировала шесть районов, составлявших около 1,4 процентов территории страны. Сама армия насчитывала около 65 тысяч человек. Сопоставляя эти цифры, видно, что это была за сила. Ее не разгромили, по-видимому, лишь потому, что Красную армию никто не воспринимал всерьез: Чан Кай-ши и «военные лорды» видели более опасных противников друг в друге.