Рикошет
Шрифт:
Бэрримор, чёрный терьер, сновал по тропинкам с видом чрезвычайно занятым. То обнюхивал старые пни, то лаял на деревья, то нескромно заглядывал в кусты, где, по летнему времени, порой ночевали бездомные, укрываясь кто картонкой, кто пиджачком, а кто и ничем не укрывался.
Ранний час Леонида не тяготил: отпуск, не отпуск, он любил вставать на рассвете. Ему, Леониду, и в пять выйти было бы не сложно, но не стоило ломать привычки Бэрримора: собака любит установленный порядок, а любые отклонения от него воспринимает, словно революцию. А революция – она кому как. Не всем на пользу. У Бэрримора есть хозяин, есть собачий корм (опять же, строго по рациону, чтобы не было
Пёс забежал на аллею, ведущую к некогда красивому цветнику. Сейчас цветник пребывал в небрежении, но если утвердят план передачи Парка некоему закрытому акционерному обществу (название которого не разглашалось в интересах главы городской администрации), Парк ожидала коренная перестройка, вплоть до запрета пребывания в нём собак, бездомных личностей и просто горожан, не имеющих отношения к «жилому комплексу высокой элитности», который знающие люди прочили на место Парка.
Бэрримор залаял, и залаял в особой тональности. Сейчас это был лай, означающий «Внимание! Опасность!»
Леонид поспешил: вдруг кто-то угрожает собаке палкой, ножом, а то и пистолетом. Мимо цветника шла дорожка к остановке, и в это время народ уже тянулся к первому трамваю.
Действительно, народ был. Человек десять. Но они никуда не шли. Стояли и смотрели на фонарь. И Бэрримор лаял не на них, а на тот же фонарь. Вернее, на висящего на фонаре человека.
Удавленник? Три-четыре раза в год в Парке находили повешенных, которых после короткого следствия зачисляли в самоубийцы.
Подходить к удавленнику Леонид не торопился. Просто хотел приглядеться. Взяв Бэрримора на поводок, обошел фонарь кругом. Да уж: к ногам удавленника были привязаны динамитные шашки – во всяком случае, в кино их называют динамитными шашками. Или не динамитными, а тротиловыми? В общем, взрывчатка, она и есть взрывчатка. И часы – большой механический будильник поверх шашек взрывчатки на левой ноге.
Народ тоже не подходил близко. Кучковался в тридцати шагах, перешептывался, но громко говорить остерегался. Да и что тут скажешь? Главное – под взрыв не попасть.
Наконец, мужичок бывалого вида сказал:
– Если рванет, то и нас достанет. Лучше подальше отойти, поберечься. Не ровён час…
Леонид послушался. И сам отошёл, и Бэрримора отвёл. Но прежде сделал несколько снимков на мобильник. Мобильник был неплохим, новым, подаренным Леониду на новый год взамен умершего от старости, и потому удавленник вышел ясно и четко. Отдельно он снял крупным планом лицо, но тут уже оптика (или электроника?) обеспечить международный стандарт не могла. Впрочем, если не привередничать, всяк мог узнать удавленника: во время прошлых выборов в Думу плакатами с его изображением был обклеен весь город: «Губернатор поддерживает! Поддержи и ты!»
А теперь губернатор никого не поддерживал. Кого уж тут поддержишь, когда сам болтаешься в петле, а к ногам привязана взрывчатка с будильником?
– Ты бы, парень, полицию вызвал, что ли, – сказала ему женщина, стоявшая неподалеку.
– Аккумулятор разрядился, – ответил Леонид. – А у вас что, мобильника нет?
– Есть, как нет. Но тоже… Аккумулятор… И деньги на счету кончаются.
Похоже, у всех собравшихся были проблемы с мобильниками. Ничего удивительного: люди кругом занятые, а полиция звонившего непременно в свидетели запишет, и хорошо, если в свидетели. Не бродяжка висит, никому не нужная – губернатор! Полиции ведь задержать кого-то необходимо,
И народ начал потихоньку расходиться. К трамваю.
Пошёл и Леонид – просто подальше. «Осколки гранаты Ф-1 сохраняют поражающую силу на расстоянии до двухсот метров» – вспомнилось из школьных уроков начальной военной подготовки. Насчёт самодельных взрывных устройств уверенности не было, но лучше перестраховаться.
Одни уходили, другие по той же тропинке приходили, и кто-то всё-таки позвонил в полицию. Из чувства долга, из сострадания, по глупости или право имел.
Леонид сидел на скамейке как раз в двухстах метрах от висельника, даже дальше. Подъехал полицейский уазик-луноход, потом полицейский «форд», затем фургон МЧС, затем фургон без опознавательных знаков. Из машин выходили люди, кто в форме, кто в штатском. Людей отогнали в сторону, подальше от места происшествия.
Леонид продолжал снимать – от пояса, незаметно. Видно, не он один – полицейский требовал прекратить съёмку, но требовал не у Леонида, который был далеко, а у столпившихся людей, грозя конфисковать мобильники. Впрочем, видимость была плохая – аллея, хоть и широкая, простора не давала.
Из фургона вышел сапёр: сфера на голове, щит в руках, на туловище бронежилет. Почти как тяжелый водолаз – так виделось Леониду со скамейки. Сапер медленно приближался к фонарю. Остальные укрылись за машинами, стоявшими если не в двухстах, то в ста метрах от фонаря с удавленником.
Сапёра отделяло от удавленника двадцать метров. Пятнадцать. Десять. Шел сапёр медленно – и тяжело, и по инструкции спешка не положена. Верно, передавал по радио все детали. На всякий случай.
Когда сапёр приблизился на расстояние в два метра, раздался хлопок. Не шумный – во всяком случае, с расстояния в двести метров он не казался таким. Ноги губернатора занялись огнём, огонь перекинулся на туловище, лицо, руки.
Бомба оказалась зажигательной.
Верёвка тоже занялась, и через полминуты тело упало в траву.
Леонид решил, что с него довольно.
Встал, взял поводок, и повел Бэрримора прочь из Парка. Хватит, погуляли.
*
– В шесть пятнадцать на пульт дежурного по городу поступило сообщение о том, что в городском парке в районе цветника обнаружен объект без признаков жизни. Наряд полиции был у места происшествия в шесть двадцать две и подтвердил сообщение. Визуально удалось определить, что объект повешен за шею на фонарный столб и заминирован, потому к делу были привлечены специалисты из МЧС и особого отдела федеральной службы безопасности. После проведения соответствующих мероприятий в шесть пятьдесят сапер приблизился к объекту на расстояние два метра. В этот момент устройство сработало. Оно оказалось не взрывным, а зажигательным. Объект загорелся, и, несмотря на противодействие, значительная его часть оказалась поврежденной.
При детальном осмотре выяснилось, что в качестве объекта выступал манекен, загримированный человеком. Объект имел некоторое сходство с губернатором Великогваздевской области Товстюгой Андреем Николаевичем, что заставило принять меры, предусмотренные положением «Четыре А». Решается вопрос о возбуждении уголовного дела, – генерал Белоненко отложил лист бумаги, показывая, что всё необходимое уже сказано.
– А что тут решать? – делано удивился заместитель губернатора Слюнько, оставшийся на хозяйстве. – Такое на тормозах спускать никак нельзя.