Рим и Карфаген. Мир тесен для двоих
Шрифт:
Напрасно потратив время, Ганнибал вернулся к злосчастной скале. Далее Ливий рассказывает, как великий военачальник сражался с каменной глыбой: «На следующий день он повел воинов пробивать тропинку в скале – единственном месте, где можно было пройти. А так как для этого нужно было ломать камень, то они валят огромные деревья, которые росли недалеко, и складывают небывалых размеров костер. Обождав затем появления сильного и благоприятного для разведения огня ветра, они зажигают костер, а затем, когда он выгорел, заливают раскаленный камень уксусом, превращая его этим в рыхлую массу. Потом, ломая железными орудиями растрескавшуюся от действия огня скалу, они делают ее проходимой, смягчая плавными поворотами чрезмерную ее крутизну, так что могли спуститься не только
Еще через три дня Ганнибал достиг равнины.
Удивительно, но римляне прежде не обнаружили войско Ганнибала и очень удивились, когда оно перевалило Альпы и оказалось в Лигурии. Войско сравнительно небольшое – всего 20 тысяч пехоты, 9 тысяч конницы и несколько боевых слонов. «Если бы римляне поставили где-нибудь недалеко от Турина (а они могли бы это сделать) корпус из 30 тысяч неизмученных и готовых к бою солдат и если бы они незамедлительно принудили неприятеля принять сражение, то великий замысел Ганнибала едва ли имел бы успех; к счастью для него, римлян снова не было там, где им следовало быть, и они ничем не нарушили столь необходимого для неприятельской армии отдыха», – делает вывод Моммзен.
Полибий сообщает, что накануне войны общее число способных носить оружие как римлян, так и союзников превышало 700 тысяч пехоты и до 70 тысяч конницы. Увы! Не нашлось и нескольких легионов, чтобы побить войско карфагенян – истощенное, обмороженное в Альпах, израненное в боях с горцами, потерявшее всех вьючных животных.
Бездействие римлян позволило пунийской армии спокойно отдохнуть после тяжелейшего перехода, а затем римляне дали себя разбить в двух ближайших сражениях. В результате Северная Италия оказалась под властью Ганнибала, а ее жители – галлы – возместили потери пунийского войска.
Борьба за Средиземное море велась в основном на суше. Видимо, прошлая (весьма дорогостоящая) морская война вынудила обе державы сделать определенные выводы. Римляне откровенно не любили море. До знакомства с Карфагеном они прекрасно обходились той частью воды, что омывала сушу. Риму и корабли понадобились только для того, чтобы разбить карфагенский флот. Разбив врага в 1-й Пунической войне, римляне отдыхали от водной стихии – экспедиции против иллирийских пиратов можно считать небольшими прогулками. Водобоязненных римлян должно было устроить, что 2-я Пуническая война велась на суше, если бы. основным театром военных действий не явилось их отечество. Долгих 16 лет Ганнибал терзал Италийский полуостров, бродил по нему вдоль и поперек – и все из-за непростительных ошибок римлян.
Коррида Ганнибала
Пусть тебя, осторожного, называют робким, осмотрительного – неповоротливым, сведущего в военном деле – трусом; пусть лучше боится тебя умный враг, чем хвалят глупцы-сограждане.
После ряда проигранных битв римляне отдали ведение войны в руки диктатора Квинта Фабия Максима. Старый опытный воин придерживался иной тактики, чем предшественники: он старательно избегал генерального сражения, в то же время ни на миг не упускал из виду армию Ганнибала. Над Фабием издевались все кому не лень: его обвиняли в трусости, называли Ганнибаловым дядькой, он получил обидное прозвище Кунктатор (Медлитель). Диктатор не обращал внимания на издевательства сограждан, а друзьям пояснил, что бояться насмешек и поношений еще постыднее, чем бояться врага.
Между тем тактика Кунктатора приносила неплохие плоды. Римляне отлавливали и уничтожали продовольственные отряды карфагенян. Диктатор заблаговременно занимал богатые хлебом и фуражом местности и тем вынуждал врагов испытывать недостаток провианта. Армия римлян увеличивалась, рос ее боевой дух после побед, пусть даже мелких. Положение Ганнибала, наоборот, ухудшалось: войско медленно таяло, и не было надежды его пополнить. Италийские союзники хранили верность Риму, а в Карфагене пришла к власти торговая партия – откровенно враждебная Баркидам.
Квинту Фабию удалось заманить в ловушку самого Ганнибала. Римляне заперли пунийцев в узкой долине близ Казилина. Перспективы у Ганнибала были весьма безрадостные: если ему не удастся вырваться на италийские просторы, то «придется зимовать в страшных лесах, среди Формийских скал, литернских песков и болот». Фабий бил Ганнибала его же оружием.
Попытка прорваться не принесла карфагенянам желанного результата и дорого им обошлась: в сражении погибло 200 римлян и 800 пунийцев. Спастись удалось лишь с помощью очередной уловки неистощимого на хитрости Ганнибала. «Для осуществления хитрого плана, – сообщает Ливий, – он запасся факелами, набранными по деревням, сухими прутьями и соломой; их привязывали к рогам быков, укрощенных и неукрощенных, которых было много (тысяч около двух) среди награбленной по деревням добычи. Гасдрубалу велено было ночью зажечь эту сушь на рогах у животных и гнать их к горам, лучше всего там, где засел неприятель».
В горах было одно удобное место для прорыва блокады, где предусмотрительный Фабий поставил часть своих сил. И именно здесь Ганнибал решил имитировать бой. Когда на землю опустилась ночь, он приказал гнать стада быков к вражеским сторожевым постам и поджечь им рога. Ливий пишет: «Перепуганные сверкающим на голове огнем, мучимые болью (пламя их жгло по живому), быки словно взбесились. Они понеслись в разные стороны, поджигая вокруг кусты и ветки: казалось, будто горят и леса, и горы; тряся головами, быки только раздували огонь; впечатление было такое, будто во все стороны разбегаются люди. Солдаты, поставленные у входа в ущелье, видя над собой и по горным вершинам какие-то огни, решили, что они окружены, и ушли со своих постов». Основные силы Квинта Фабия приняли быков за пунийское войско и бросились на них в атаку. Пока римляне заметили обман, Ганнибал вывел войско в открывшийся проход.
Ганнибал не первый использовал быков в качестве оружия. Оказывается, пальма первенства здесь принадлежит будущим изобретателям корриды – испанцам. Ганнибал не гнушался применять чужой опыт; к тому же этот опыт стал для Баркидов весьма памятным – быки погубили Гамилькара, отца Ганнибала. Когда после 1-й Пунической войны Гамилькар Барка перебрался в Испанию и принялся покорять воинственных иберов, на первых порах успехи сопутствовали карфагенянам, но затем испанцы объединились, и против незваных гостей выступила «часть иберийских царей и те, кто был среди народа наиболее могущественным». Состоялась битва, и началась она очень необычно. Испанцы гнали «перед собой телеги, наполненные дровами, в которые были запряжены быки, они сами с оружием в руках следовали за этими телегами, – описывает битву Аппиан Александрийский. – Увидав это и не поняв хитрости, ливийцы подняли смех. Когда же дело дошло до сражения, то иберы подожгли телеги, оставляя запряженными быков, и быстро погнали их на врагов; быки бросились в разные стороны, раскидывая огонь, это привело в беспорядок ливийцев. Так как строй карфагенян был нарушен, то иберы, напав на них, убили самого Барку и большое число защищавших его».
Испанцы изобрели новое оружие, они же подумали о средствах борьбы с ним. Так родилось любимое национальное зрелище с быками – коррида. Коль речь зашла об этих животных, вспомним еще один случай необычного использования быка карфагенянами… Фаларид, тиран сицилийского города Акраганта, велел изготовить медного быка. Внутри животное было полым и использовалось не для украшения города. Когда надо было кого-то казнить, тиран приказывал поместить обреченного внутрь быка и развести под быком костер. Казнь состояла в том, «что в раскаленной меди человек поджаривался со всех сторон и, кругом обгорев, умирал; если от нестерпимой боли несчастный кричал, то из меди исходили звуки, напоминающие мычание быка. Карфагеняне были огромными любителями изощренных видов казни. После захвата Акраганта они перевезли быка в свой город.