Рим. Цена величия
Шрифт:
– Что мне сказать тебе, Юния? Если уж ты не можешь разобраться в своих чувствах, то где мне понять тебя. Я подозревала, что твоя связь с Макроном зашла слишком далеко. Помнишь, как рыдала в Капуе, когда отдалась ему впервые? Я смирилась тогда с твоей изменой моему брату, потому что это было необходимо для его же блага. Но сейчас… Сейчас ты полюбила. Я не могу простить тебя, подруга. И не вини меня.
Слезы покатились из прекрасных глаз Юнии, она жалобно посмотрела на Ливиллу:
– Ты же такая добрая, сестра. Почему ты так сурова со мной? Я всегда считала, что могу на тебя
Ливиллу тронули ее слова, но она решила не поддаваться:
– Ты более дружна с Агриппиниллой, которую раньше ненавидела, а обо мне вспоминаешь, когда она не может составить тебе компанию на скачках или в театре.
– Это не так, сестра. Я по-прежнему люблю тебя. К ней я тоже привязалась. Она пришла мне на помощь и предложила искреннюю дружбу, – робко возразила Клавдилла.
– А ты уже позабыла, что, если б не я и не Виниций, Калигула мог бы застать тебя с Макроном на своем ложе? – язвительно спросила Ливилла. – А меня бросили, как ненужную вещь, одну в темном коридоре. Спасибо Кассию Херее, что проводил меня домой, когда ты нежилась с мужем.
– Но я и не подозревала, что вы приехали вместе, – возмутилась Юния. – Калигула потерял голову, наверное, в том же коридоре, где бросил тебя. Кажется, я уже достойно отблагодарила тебя за твою помощь. Мои жемчуга всегда тебе нравились, и ты носишь их теперь, не снимая.
Ливилла покраснела. Совесть уколола ее довольно болезненно. Не она ли сама оставила Клавдиллу в Риме, беспокоясь о здоровье Друзиллы, когда та серьезно заболела из-за злобных сплетен, и уехала к ней в Капую? Ведь именно Юния позвала ее вернуться в Вечный город, когда Калигула стал императором, и настояла, чтобы сестра мужа поселилась во дворце рядом с ней. Даже Друзиллу она простила, и Лонгин получил выгодную должность.
Юния заметила, что настроение подруги переменилась, и сама протянула ей руки. Они обнялись и поклялись отныне никогда не таить зла друг на друга.
– Честно говоря, письмо Макрона повергло меня в недоумение, – сказала Ливилла. – Он пригласил меня сюда, попросив сообщить всем, что я еду к себе в загородный дом.
– Он сказал мне, что догадался, что я проговорилась тебе. Он тонко чувствует мое настроение и понял, что мне необходимо будет поговорить с близкой подругой. И он выбрал тебя, а не Агриппиниллу.
– Да, – задумчиво произнесла Ливилла. – Наверное, я одна способна была понять твою любовь. Агриппинилла тщеславна. Она не осудила бы вашу связь лишь в том случае, если бы она носила тот же характер, что и раньше.
– Она так и считала. Ты не ошиблась. Она одобрила, что я окрутила префекта претория, обеспечив ее брату поддержку после смерти Тиберия. Она думает, что мы больше не видимся.
Ливилла неожиданно задала вопрос, пристально глядя Юнии в глаза:
– Это ведь ребенка Калигулы ты носишь? Не Макрона?
– Да. Это ребенок Гая, – уверенно ответила Юния.
Кипарисовая аллея вывела их маленькому пруду с кувшинками. Они присели на скамью у воды, и Юния честно рассказала Ливилле о своих волнениях последних месяцев. О расспросах Агриппы, о том, что кто-то подсматривал за ней с Макроном в лупанаре Варус, о тревожных известиях от Клавдия. Ливилла задумчиво кивала и молчала, пока Клавдилла говорила.
– Я доверяю Клавдию, он умен, хотя и скрывает это. И если он дал мне совет избавиться от Макрона, то к нему бы следовало прислушаться, – печально закончила Юния свой рассказ. – Но я уже решила, что никогда не сделаю этого.
Ливилла молчала еще какое-то время, а затем сказала:
– Многого не знаешь ты, подруга. Чувствую, вокруг тебя затеяна нехорошая интрига. Ты слишком мало знакома с Иродом, чтобы понять, что это за человек. Ради денег он пойдет на все – предательство, убийство, подлог, ложное свидетельство. Кто-то, проговорившись, подтолкнул его начать действовать против тебя. И надо выяснить, кто дал ему ниточку, за которую теперь он тянет, распутывая клубок твоих интриг.
Юния вздохнула:
– Подозреваю, что этим человеком был Макрон. Ревность изводила его, ведь я, желая порвать наши отношения, не отвечала на его письма и не виделась с ним. Кто знает, может, ему тоже, как и мне, нужно было кому-то выплеснуть свою печаль? Но он неверно выбрал друга. После твоих слов я обязательно расспрошу его. Думаю, он не скроет от меня, имела ли место доверительная беседа меж ними.
– Даже если так и было, то вред, который Макрон нанес вам обоим, непоправим, – печально сказала Ливилла. – Сам того не осознавая, он сунул палку в осиное гнездо. Никто не знает, кроме меня, что Друзилла была любовницей Ирода Агриппы еще до замужества.
Клавдилла с изумлением посмотрела на подругу. Нехорошее предчувствие сжало сердце.
– А недавно Лонгин жаловался, а он всегда и всем подряд делает это, моему Виницию, что Друзилла, как он выследил, ездит в дом гетеры Пираллиды, – продолжила Ливилла. – Подобная дружба – позор для знатной матроны, но Друзилла вряд ли задумывается над этим. Кассий – дурак, что до сих пор не развелся с ней, она бесчестит его имя, а он делает вид, что ни о чем не знает.
Юния задумалась. Кое-что в этой темной истории начало проясняться. По крайней мере, теперь она уже знала, что совершила ошибку, позволив Друзилле вернуться. Надо было держать эту злобную фурию подальше от Рима. И напрасно она затеяла ссору с Пираллидой, не стоило лезть не в свои дела. Пусть бы Агенобарб жил с ней, нет же, пожалела подругу, а навредила себе. Пираллиде известна ее страшная тайна, да и она сама преступила грань, зайдя далеко в своих угрозах и проговорившись, что убрала с дороги мешавшего ей человека. А умному нетрудно догадаться, что этим человеком была ее мачеха. И Ливилла вдруг, будто угадав ход ее мыслей, произнесла:
– Забыла упомянуть. Киприда, жена Ирода, еще давно мне жаловалась, что Агриппа – любовник Пираллиды.
У Юнии потемнело в глазах. Дыхание перехватило от ужаса. Сколько непоправимых ошибок она уже совершила в слепой самонадеянности, даже не потрудившись разузнать о личности Ирода Агриппы. Ведь предупреждал ее Клавдий! Что же делать теперь? Проклятый иудей наверняка уже знает правду о пожаре Авентина. «О, Геката, почему ты не охранила меня?!»
Ливилла испуганно дернула ее за рукав: