Римлянин
Шрифт:
Впрочем, всегда можно ещё разок нагреть на энную сумму маленького и наивного Карла Петера при очередном его поручении.
— Пока партия раб… освобождённых будет готовиться к освобождению, вы можете гостить у меня, — предложил Фридриху Санжар Али-паша.
— Я очень признателен, — ответил ему полупоклоном Фридрих.
//Герцогство Гольштейн-Готторп, город Киль, 5 января 1733 года//
— Это такой стресс, такой стресс… — жаловался Таргус, истощённый интенсивной работой и сейчас подвергающийся массажу от Греты.
Пришлось обучить её
«Кое-что полезное у китайцев взять всё-таки можно…» — подумал Таргус, спинные мышцы которого сейчас подвергались деликатному постукиванию.
Он понимал, что ребёнок не должен подвергать себя таким утомительным нагрузкам, но сделать ничего с этим помог. Без него ничего бы не получилось.
У деревеньки Нёр за сентябрь-октябрь-ноябрь месяцы и двести семьдесят пять с половиной тысяч рейхсталеров был возведён тренировочный лагерь, аналогов которого нет во всём мире. Тёплые казармы на двадцать тысяч человек, двадцать капитальных столовых, огромные склады площадью 35 000 квадратных метров, которые наполняются сейчас формой, экипировкой и провиантом длительного хранения, тренировочный полигон для отработки тактики и повышения физических возможностей солдат, а также прочие инфраструктурные объекты, необходимые для функционирования этого монстра нового времени.
Всё это родилось в голове Таргуса, перешло в бумагу, а потом воплотилось на месте, ценой его нервов и усилий.
Зато уже месяц как лагерь населён двадцатью тысячами новобранцев, 3/4 которых пришлось буквально купить у князей и герцогов близлежащих земель.
Оказалось, что людей у соседей много, а вот с деньгами определённая напряжёнка. Особо отличился князь Гессен-Кассельский, а по совместительству король Швеции и личный неприятель Карла Фридриха, Фредрик I Гессенский.
Королю Швеции было совершенно наплевать, что там будет с населением его княжества Гессен-Кассель, поэтому он шутя продал за сто сорок тысяч рейхсталеров восемь тысяч рекрутов.
В торговле рекрутами успешно поучаствовали также герцог Мекленбург-Стрелицкий Адольф Фридрих III, продав пять тысяч рекрутов со своих земель за восемьдесят тысяч рейхсталеров, курфюрст Саксонский и по совместительству король Речи Посполитой Фридрих Август I Сильный также продал пять тысяч рекрутов за восемьдесят тысяч рейхсталеров. Две тысячи рекрутов Таргус смог купить у курфюрста Баварии Карла Альбрехта за тридцать тысяч рейхсталеров.
Деньги огромные, но рекруты того стоили: продавали не абы кого, а здоровых, крепких, молодых людей, которые пусть и не имели нужной подготовки, но так было даже лучше для Таргуса. Переучивать сложнее, чем учить с нуля, он это усвоил уже очень давно и на собственном опыте.
Таргус от начала и до конца перевёл на хохдойч устав республиканского легиона, которых превосходил по содержательности вообще всё, что успели написать местные военные теоретики. Это была его главная ценность, новшество, которое может перевернуть военную мысль этого мира, поэтому он не стал выдавать его полностью, а разделил на условные разделы, которые выдавались инструкторам, которые сейчас их активно постигали, параллельно занимаясь упорной муштрой прибывшего пополнения.
За порядком и подготовкой в тренировочном
По окончании контракта отпускать их он не собирался, потому что усвоенные за это время знания теоретически могут распространиться по Европе, чего бы очень не хотелось. Они либо умрут от массового отравления, либо заключат с ним ещё один долгосрочный контракт, он ещё не решил.
Сам он три раза в неделю посещал тренировочный лагерь и лично отслеживал происходящее в нём, указывая на ошибки и наказывая за проступки.
Герцог, который поначалу сильно жалел о прямо на руках тающих деньгах, теперь не мог нарадоваться происходящему.
//Герцогство Гольштейн-Готторп, тренировочный лагерь «Нёр», 6 января 1733 года//
— Петер, это великолепно! — воскликнул герцог, когда они стояли на балконе второго этажа кирпичного здания штаба и смотрели на муштруемых швейцарцами рекрутов.
Ввиду того, что существовал серьёзный языковой барьер, Таргус выдал инструкторам разговорники на латыни, хохдойче, нидердойче и французском, с помощью которых швейцарцы карали разноязыкий контингент, заставляя его понимать приказы на латыни.
Рекрутам деваться было некуда, потому что Таргус считал латынь лучшим средством коммуникации на поле боя. Она проще и без проклятых артиклей, которые он до сих пор иногда путал.
— Но сегодня пришло письмо от датского ублюдка, — продолжил Карл Фридрих. — Он выражает обеспокоенность наращиванием нашей военной мощи. Я написал, что не лезу в его дела, поэтому жду от него того же.
— Правильная тактика, — похвалил его Таргус, заметивший, что один из рекрутов шагает не в ногу. — Эй, как там тебя, Биш! Посмотри туда! В третьей колонне, в пятом ряду! Десять плетей ему! Это показательный марш, вы, проклятые ублюдки!!!
Швейцарец кивнул Таргусу и дал команду на остановку маршировки. Далее он вытащил из строя покорно ждущего своей участи рекрута и потащил его к колоде для наказаний.
Аккуратно раздевшись, рекрут покорно лёг на колоду, а швейцарец Биш приготовил плеть.
— Какого хрена они стоят лицом в сторону?! — воскликнул Таргус, а затем продолжил на латыни. — Нале-во! Внимание на одиннадцать часов!
Рекруты синхронно повернули головы в сторону колоды с наказанным и замерли.
Хлёсткий удар.
Ещё один.
Провинившийся рекрут держал рот закрытым, лишь кривя лицо в муках. Им запрещено кричать.
Удар.
— Завтра я еду в промзону, — поделился Таргус планами, равнодушно глядя на экзекуцию. — Буду отсутствовать до вечера.
Удар.
— А зачем ты возводишь там стены и башни? — поинтересовался герцог Карл Фридрих, едва заметно вздрагивающий при каждом ударе плети по телу рекрута.
Удар.
— Мы должны хранить наши секреты, — ответил Таргус. — Если кто-то прознает про наш способ изготовления пушек и пуль, мы потеряем преимущество.