Римлянин
Шрифт:
Есть правило, которое всегда соблюдалось римскими легионами любого времени: самых сильных надо ставить в самое опасное место. Слабые умрут и тем самым ослабят общую формацию, а средненькие не принесут полного результата.
Таргус из школьной программы помнил, что те же гунны, пытавшиеся самовольно переселиться на территорию республики, использовали принципиально иную тактику: слабые войска ставить на самое опасное место, как правило в центре, чтобы позволить противнику завязнуть, а затем лихими кавалерийскими фланговыми ударами развалить формацию противника и
До понимания этой концепции римские военные трибуны и легаты теряли десятки тысяч лимитанов и строевых легионеров в бесплодных попытках пересилить гуннов, но когда военная мысль дошла до осознания простой как пять ассов, но до этого почти всегда безотказно срабатывавшей тактики кочевых варваров, легионам, что называется, попёрло…
Даны тронулись в атаку, но на этот раз не стали сразу применять артиллерию, её не было нигде видно.
— Мейзель, где их грёбаные пушки?! — заорал с башни Таргус.
— Не могу знать, Ваша Светлость!!! — ответил находящийся в ставке командования капитан.
— Так, сука, узнай!!! — прокричал Таргус. — Гаубицы, огонь по правому флангу противника!!!
Сигнальщик дал нужные знаки и спустя несколько минут гаубицы открыли огонь.
Облачка дыма над формациями противника на его правом фланге, падающие фигуры в серых мундирах, снова облачка дыма, снова падающие фигуры, устилающие грязь позади врага.
Таргус не понимал, куда делась артиллерия противника. Не быть артиллерии просто не может, потому что этого не может быть никогда. Но это не даёт ответа на всё сильнее и сильнее беспокоящий Таргуса вопрос: «где грёбаная артиллерия данов?»
Пока всё идёт неплохо: гаубицы бьют образцово, как на полигоне, выкашивая усиленный правый фланг противника и ослабляя тем самым грядущую атаку.
Наконец, дистанция для мушкетов с пулями Несслера.
— Легионерам! Беглый огонь! — приказал Таргус.
Сигнал флажками, поднялась грохочущая обезумевшим барабаном стрельба.
На этот раз с погодой повезло не то чтобы очень, ветра нет, полный штиль, поэтому дым завис перед редутами и не собирался пока что никуда уходить.
«Как же я скучаю по бездымному пороху…» — с тоской подумал Таргус.
Стрельба не прекращалась, сшибаемые пулями даны падали и падали, но продолжали наступать.
— Гаубицы — огонь по левому флангу противника! — дал указание Таргус.
Дым в конце концов загородил обзор легионерам, но стрелять они не прекратили, есть методика подготовки, позволяющая стрелять через дымовую завесу с определённым эффектом для врага. Таргус отлично видел с дозорной вышки, что точность огня упала, но даны продолжают падать.
Наконец, первые ряды данов вошли в дымовую завесу, созданную интенсивной стрельбой.
И тут вступила в дело артиллерия противника.
— Сука!!! — отреагировал Таргус на прожужжавшее рядом ядро. — Третьей, четвёртой и пятой батарее — подавить огонь артиллерии противника! Координаты…
Он спустился с лестницы и обнаружил, что сигнальщику ядром пробило левую часть торса и он лежит, молча
С великим трудом вырвав флажки из сжатых рук, Таргус начал давать сигналы артиллерии, передавая координаты выявленных позиций.
Загрохотали пушки. Над головой жужжали вражеские ядра, которые метили в район гаубиц, продолжающих долбить по левому флангу противника. Одного из корректировщиков, который до этого сидел на дерев с подзорной трубой и более точно наводил огонь, сшибло ядром и он лежал сломанной фигурой посреди грязи.
Тем временем начался ближний бой. Таргус не видел его из-за плотного порохового дыма, но прекрасно слышал отсюда.
Есть резервы, но их вводить преждевременно. Кто первым исчерпал резервы — тот первым и проиграл.
Герцог ждал своего часа в лесочке на полтора километра правее поля боя, но Таргус решил придержать его до более значимого момента.
В современной войне не имеет слишком уж большого значения, слабо ли у тебя подготовлены войска, сильно ли. Современные бои — это битва разумов. И Таргус впервые в этом мире столкнулся с равным противником.
«Надо будет потом узнать, как он спрятал от меня артиллерию», — сделал себе зарубку на память Таргус.
От этой битвы зависит абсолютно всё как для данов, так и для гольштейнцев, поэтому все рубились отчаянно.
Но качество ополчения всё-таки сказывалось на ходе боя: с правого фланга, мало того, что сильно потрёпанного артиллерией, так ещё и столкнувшегося с очень злыми бронированными амбалами, начали спешно, шустро переставляя ноги по вязкой грязи, отходить целые подразделения. Таргус не мог понять, это перегруппировка или всё-таки бегство… С этой грязью было сложно сказать однозначно.
Вражеская канонада прекратилась, поэтому Таргус рискнул подняться на вышку и посмотреть в подзорную трубу на вражеские пушки.
Вражеские пушки обнаружились метрах в семистах, это были крепостные орудия крупного калибра, которые кто-то погрузил на телеги и притолкал сюда прямо в таком виде. Только вот они были закреплены толстыми корабельными канатами и приведены в боевое положение. Хитро.
Вокруг пушек лежал истерзанные бомбами тела артиллеристов.
— Гаубицы, прекратить огонь! — по привычке заорал он, но затем вспомнил, что сигнальщик мёртв и, повернувшись в сторону артиллерии, замахал флажками. — Надо завести двоих сигнальщиков и один из них должен будет всё время сидеть в перекрытой щели (3).
Даны плотно завязли на редутах. На этот раз, ввиду тотального численного превосходства противника на его правом фланге, первая когорта не смогла сразу же завоевать превосходство, поэтому линия столкновения относительно выровнялась и стабилизировалась.
Таргус замахал флажками артиллерии, когда увидел кавалерию, рассчитывающую обогнуть левый фланг глубокой дугой.
Загрохотали гаубицы и пушки.
Драгуны противника начали терпеть тяжёлые потери, потому что замедлители на бомбах Таргуса очень пунктуальны, а расчёты артиллеристов выучены многими сотнями часов практики почти до профессионального уровня.