Римлянин
Шрифт:
Взрываясь над головами, они оставляли крупные проплешины в формациях данов, которые упорно продолжали наступать. Они были уверены, что победят сегодня.
«Ну-ну…» — подумал Таргус, глядя на постепенно тающие ряды данов.
Позади они оставляли сотни покойных и тяжелораненых. Последние пытались куда-то ползти, некоторые замирали навсегда, а некоторые упорно продвигались в тыл.
Тут в ход пошла кавалерия данов. Отчаявшийся главнокомандующий отправил полк кирасиров в глубокий фланговый обход слева, а также ещё один полк кирасиров в зеркальный
Это была вся кавалерия, которая у него была.
— Вот так и проигрывают сражения… — усмехнулся Таргус, а затем повернулся к ожидающему команд сигнальщику. — Первая и вторая батареи по кавалерии с левого фланга, третья, четвёртая и пятая — по кавалерии с правого фланга. Беглый огонь.
Беглый огонь — это сильно сказано, когда речь идёт о дульнозарядной артиллерии, но как-то назвать эту процедуру интенсивного и концентрированного огня по конкретной цели было нужно.
После нужных сигналов загрохотала длинноствольная артиллерия и над кирасирами начали взрываться бомбы, поражая лошадей и людей.
Всех уничтожить было невозможно, поэтому, когда кавалеристы вышли из зоны обстрела артиллерии, эстафету перехватили мушкеты. В четыре залпа были рассеяны и уничтожены кирасиры с левого фланга и в три залпа кирасиры с правого фланга.
Такая лёгкость уничтожения довольно опасной кавалерии была плодом тактики местных армий, которые просто не успевали перестроиться под противостояние противнику, который обладал троекратным превосходством в дальнобойности. Пусть речь идёт о трёхстах метрах, но это очень серьёзная дистанция, когда речь идёт о поле битвы.
Разум Таргуса подкинул ему полузабытое воспоминание о «Сидении на Каспии», эпизоде Римско-Аспиумской войны, когда между траншеями противоборствующих сторон было чуть более трёхсот метров и любой слишком любопытный мог стать жертвой снайпера. Песчаная пыль поднималась при любом ветерке, время от времени стрекотали пулемёты, вдалеке почти непрерывно грохотала артиллерия… Очень тревожное время из прошлой жизни Таргуса.
Наконец, основная масса противников достигла передовых редутов, откуда их поливали свинцом гольштейнцы.
Настало время штыковой схватки.
На передних линиях в центре стояли солдаты первой когорты, облачённые в кирасы, тяжёлые шлемы с личинами и выданные по случаю позиционной схватки стальные наплечники, наручи, поножи и наголенники.
Когда противника трудно уколоть в классические уязвимые места человеческого тела, поневоле заволнуешься.
Все как один высокие и физически сильные, гренадёры сначала закидали передние ряды противника сферическими фитильными гранатами, отчасти нанося урон самим броском тяжёлыми шарообразными предметами, а затем, после не слишком громких осколочных разрывов, вступили в ближний бой.
Покрытые сталью здоровяки сразу начали ломить. Штык-ножи имеют некоторые преимущества перед игольчатыми штыками, в основном по тяжести ран, наносимых широким и длинным лезвием, но также и по более широкому выбору возможных ударов. Штык-ножом
Довольно быстро стало ясно, что центр противника буквально убился об гренадёров, поэтому в ход пошла кавалерия герцогской гвардии вкупе с конным ополчением в количестве тысячи двухсот всадников, которые проскочили в открытый канал, созданный гренадёрами и ударили по тылам данских формаций.
Это был фактически состоявшийся разгром.
Когорты действовали полуавтономно, получая сигналы от Таргуса, но больше полагаясь на себя. У капитанов когорт уже должны были быть свои головы на плечах, как бы каламбурно (3) это не звучало.
Капитаны справлялись, не без огрехов, которые Таргус запоминал и приказывал записывать испуганной Зозим, стоящей рядом с ним, но справлялись.
Войска данов бежали, пытались сдаться в плен, но в уставе инструкции брать в плен без особых на то указаний не было, солдаты боялись попасть под суровую раздачу за неуставные взаимоотношения с врагом, поэтому закалывали всех, кого увидят.
Таргус без особого интереса наблюдал за кровавом побоищем, посреди которого громко орали обезумевшие от пролитой крови солдаты. Это необходимый этап для того, чтобы сделать из них то, что ему нужно.
От тридцати тысяч солдат данов осталось хорошо если тысяч пятнадцать, только это уже были не солдаты: деморализованные они вяло плелись по грязи, погибая под саблями азартно их рубящих гвардейцев герцога и под пулями продолжающих стрелять с редутов солдат Гольштейна, ставших сегодня легионерами.
— Посчитать потери, трупы сложить в лагере, похороны завтра, — распорядился Таргус, когда конные гвардейцы во главе с Карлом-Фридрихом начали возвращаться. — Трофейную команду на поле.
Таргус встретил герцога у передового редута.
— Это было очень безответственно — лезть в атаку, — покачал он головой, когда нервно дрожащий герцог спешился с покрытого данской кровью коня, который явно тоже пребывал в шоке, судя по бегающим в испуге лошадиным глазам.
— Меня бы не поняли мои гвардейцы, — ответил герцог, неловко роняя заляпанную кровью, фрагментами кожи и клочками волос саблю на утоптанную землю. — Это того стоило! Датчане сегодня получили по заслугам! Верно говорю, боевые братья мои?!
— Д, Вш Свтлст!!! — синхронно проорали гвардейцы.
— Ну, как знаешь, — пожал плечами Таргус. — Регентство какого-нибудь из твоих двоюродных братьев мне было бы очень некстати.
На кирасе герцога было несколько вмятин от пуль, а на личине шлема имелся след от шоркнувшей её пули.
— Три смерти я избежал благодаря броне! — Карл Фридрих заулыбался, потыкав пальцами во вмятины. — И зря говорят, что время брони уже прошло!
— Впереди много работы, нужно привести себя в порядок за завтрашний день и идти на ускоренный марш до твоего Шлезвига, — не поддержал веселья Таргус. — Это не развлечение, чёрт возьми, мы можем потерять деньги, если кто-то придёт к данам на помощь!