Римлянка. Презрение. Рассказы
Шрифт:
Но тогда я думала только о замужестве. Надеясь заработать побольше, я без устали помогала маме и зачастую ложилась спать очень поздно. В те дни, когда я не позировала, мы с Джино ходили по магазинам и присматривали мебель и другие вещи для приданого. У меня было мало денег, и именно поэтому я так придирчиво и тщательно выбирала покупки. Я просила показать мне вещи, которые заведомо не могла купить, долго разглядывала их, торговалась, сбивала цену, а потом говорила, что вещь мне не нравится, или обещала прийти в другой раз и уходила, ничего не купив. Я не понимала, что мои частые посещения магазинов, где я жадно любовалась недоступными мне вещами, невольно побуждали меня согласиться с мамой: без денег счастье не может быть полным. После второго посещения виллы, когда я снова заглянула в рай роскоши, из которого я была изгнана без всякой вины, я невольно почувствовала горечь и возмущение. Но я старалась, как и в первый раз, выбросить из головы мысль об этой несправедливости. Любовь была моим единственным богатством, и она позволяла мне чувствовать себя ровней богатым и более удачливым женщинам.
Наконец
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Я по-прежнему продолжала позировать художникам и подружилась с одной натурщицей по имени Джизелла. Это была высокая, прекрасно сложенная девушка с белоснежной кожей, с черными курчавыми волосами, с голубыми, глубоко посаженными маленькими глазками и пухлым ярко-красным ртом. Нравом она совсем на меня не была похожа: раздражительная, резкая, высокомерная и вместе с тем очень практичная и корыстная, думаю, эта разница характеров и сблизила нас. Я не знала, было ли у нее еще какое-либо занятие, кроме работы натурщицы, но одевалась она гораздо лучше меня и не скрывала, что получает подарки и деньги от мужчины, которого называла своим женихом. Помню, той зимой она щеголяла в жакете с воротником и манжетами из черного каракуля, я ей страшно завидовала. Жениха ее звали Риккардо. Этот высокий, толстый, холеный, флегматичный юноша с гладким, как яйцо, лицом казался мне очень красивым. Он всегда был аккуратно причесан, напомажен и одет с иголочки: его отец держал магазин галстуков и мужского белья. Риккардо был простоват до глупости, приветлив, весел и, возможно, даже добр. Он был любовником Джизеллы, и не думаю, чтоб между ними, как между мной и Джино, существовала какая-то договоренность о браке. Но Джизелла все-таки надеялась женить его на себе, хотя и не слишком на это рассчитывала; что касается Риккардо, то, я уверена, мысль о женитьбе на Джизелле даже не приходила ему в голову. Джизелла была не очень умна, но значительно опытнее меня, поэтому она решила покровительствовать мне и просвещать меня. Короче говоря, она смотрела на жизнь и на счастье так же, как и моя мама. Только мама пришла к такому горькому и сомнительному выводу после многих разочарований и лишений, а у Джизеллы эти взгляды были следствием ее тупости, к которой примешивалось упрямое самодовольство. Мама остановилась, если можно так выразиться, на провозглашении этих идей, для нее важнее было формальное согласие с ее принципами, нежели применение их на практике. Джизелла всегда думала только так и даже не подозревала, что можно смотреть на вещи иначе; ее удивляло, что я поступаю не как она, и, когда я однажды намекнула ей, что не разделяю подобных взглядов, удивление сменилось досадой. Она вдруг поняла, что я не только не нуждаюсь в покровительстве и советах, но могу даже при желании осудить ее с высоты своих бескорыстных и честных стремлений; и тогда она решила, возможно не отдавая себе в том отчета, развенчать мои мечты и добиться того, чтобы я стала такой же, как она, А пока она то и дело называла меня дурочкой за мою скромность, твердила, что ей жалко смотреть, как я жертвую собой, плохо одеваюсь, а ведь мне при моей внешности стоит только захотеть, и я смогу полностью изменить свою жизнь. В конце концов, устыдившись, что Джизелла, не дай бог, подумает, будто я вообще никогда не имела дела с мужчинами, я рассказала ей о Джино, упомянув при этом, что мы помолвлены и скоро поженимся. Она меня тотчас же спросила, чем занимается Джино, и, узнав, что он шофер, скорчила презрительную
Джизелла была моей близкой подругой, а Джино — моим женихом, теперь-то я могу судить о них хладнокровно, но тогда я мало что смыслила в жизни и не умела разбираться в людях. Джино, как я уже говорила, казался мне идеальным человеком; что касается Джизеллы, то, как ни явны были ее недостатки, я считала, что их искупают доброе сердце и хорошее ко мне отношение; я предполагала, что она заботится о моей судьбе не из чувства зависти к моей чистоте и не из желания совратить меня, а по доброте никем не понятой и заблудшей души. Поэтому я не без трепета устроила их встречу: по своей наивности я желала, чтобы они подружились. Знакомство состоялось в кафе. Джизелла все время хранила сдержанное и вызывающее молчание. Мне показалось, что Джино решил очаровать Джизеллу, потому что, как всегда, завел разговор о вилле, превознося богатство своих хозяев, будто надеялся ослепить ее и скрыть свое собственное скромное положение. Но Джизелла не сдалась и продолжала смотреть на Джино с неприязнью. Потом, не помню, по какому поводу, она заметила:
— Вам повезло, что вы встретили Адриану.
— Почему? — удивленно спросил Джино.
— Потому что обычно шофера имеют дело со служанками.
Я видела, как Джино переменился в лице, но он был не из тех людей, которых легко захватить врасплох.
— Вы правы, совершенно правы, — медленно произнес он, понижая голос, тоном человека, который впервые задумался над таким вопросом, — в самом деле, шофер, который служил до меня, женился как раз на кухарке… понятно, а как же иначе? Со мной должно было произойти то же самое… шофера женятся на служанках, а служанки выходят замуж за шоферов… как же я раньше об этом не подумал? Однако я бы предпочел, чтобы Адриана была судомойкой, а никак не натурщицей, — небрежно добавил он и поднял руку, как бы предвидя возражения со стороны Джизеллы, — эта профессия вообще не нравится мне, и не только потому, что приходится раздеваться перед мужчинами, с чем, конечно, я тоже не могу примириться, но главное, это занятие предполагает сомнительные знакомства и симпатии… — Тут он покачал головой и скривил рот. Потом, предлагая сигареты, спросил: — Вы курите?
Джизелла не нашлась что сказать и просто отказалась от предложенной сигареты. Потом, посмотрев на часы, сказала:
— Адриана, мы должны идти, нам пора.
В самом деле, было уже поздно, и, попрощавшись с Джино, мы вышли. На улице Джизелла заявила:
— Ты собираешься совершить величайшую ошибку… я никогда бы не вышла замуж за такого человека.
— Он тебе не понравился? — тревожно спросила я.
— Ни капельки… вот ты говорила, что он высокого роста, а на самом деле он даже немного ниже тебя… глаза у него лживые, он никогда не смотрит прямо в лицо… никогда не бывает самим собой и разговаривает деланным голосом, сразу видно, что говорит совсем не то, что думает… и потом, откуда такая спесь у простого шофера?
— Но я его люблю, — возразила я.
Она спокойно ответила:
— Да, но он-то тебя не любит… и когда-нибудь бросит.
Я была поражена этим предсказанием, которое было сделано таким уверенным тоном и так совпадало с мамиными словами. Теперь я могу заявить, что Джизелла при всей своей неприязни к Джино за один час узнала его характер лучше, чем я за все эти месяцы. Джино со своей стороны высказал по поводу Джизеллы нелестное мнение, с которым я впоследствии вынуждена была отчасти согласиться. В действительности я ничего не замечала не только из-за своей неопытности, но и из-за любви, которую питала к ним обоим; а ведь верно говорят, что если первое впечатление о человеке плохое, то оно почти всегда подтверждается.
— Таких женщин, как Джизелла, — сказал Джино, — у нас в деревне зовут покладистыми. — Я удивилась. Джино пояснил: — У нее манеры и характер уличной женщины… гордится тем, что хорошо одета… а как она заработала эти наряды?
— Ей жених их покупает.
— Каждый вечер новый жених… Ну вот что, выбирай, или я, или она.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Я хочу сказать, что можешь поступать, как тебе заблагорассудится… но, если ты хочешь водить с ней дружбу, мы должны будем расстаться… или я, или она.
Я попыталась разубедить его, но мне это не удалось. Он, конечно, был оскорблен пренебрежительным отношением Джизеллы. Кроме того, в этой острой неприязни, должно быть, сказалось решение не отступать от роли жениха, следуя которой он внес свою долю денег на приготовления к свадьбе. Как всегда, он прекрасно сумел изобразить чувства, которых отнюдь не испытывал.
— Моя невеста не должна дружить с продажными женщинами, — упрямо твердил он.
В конце концов, боясь, что наша свадьба расстроится, я пообещала ему не встречаться больше с Джизеллой, хотя это было невозможно, так как мы позировали с ней одновременно в одной и той же мастерской.
С того дня я продолжала видеться с Джизеллой тайком от Джино. При всяком удобном случае она с насмешкой и презрением говорила о моей помолвке. Я допустила ошибку, рассказав ей о наших отношениях с Джино, и она воспользовалась моей откровенностью, чтобы высмеивать мою теперешнюю жизнь и мое будущее. Ее друг Риккардо, который, казалось, не видел никакой разницы между мной и Джизеллой, считая нас обеих девушками легкомысленными и недостойными уважения, охотно участвовал в игре Джизеллы. Он добродушно и глуповато подсмеивался надо мной, ибо, как я уже говорила, не был ни умен, ни зол. Для него моя помолвка служила поводом для шуток, возможностью убить время. А Джизелла видела в моей порядочности постоянный укор себе, и ей хотелось сделать меня похожей на себя, чтобы отнять у меня право критиковать ее поведение, поэтому она вкладывала в свои насмешки много ехидства и всячески изощрялась, чтобы обидеть и унизить меня.