Римская волчица. Часть первая
Шрифт:
Электра шла по дорожкам, привычно оглушенная толпой. При большом стечении народа внимание рассеивалось, взгляд выхватывал детали. На спортивной площадке виновники торжества со сверстниками гоняли мяч; в беседках группки гостей болтали на безопасно светские темы — о политике, спорте и вечном превосходстве Рима; на низких лежанках вокруг стилизованного под старину бассейна-имплювия гости постарше разбились на пары и тройки, слышался то плеск, то негромкий смех. Вечерело, солнце ложилось багровым на белые колонны, там и сям зажглись фонарики.
Как странно, что напряжение, скопившееся в информационном пространстве, совершенно
Она еще раз обвела взглядом сеющие водяную пыль струи фонтанов, подцвеченные розовым и голубым, развернулась и решительно пошла по тропинке, ведущей к посадочной площадке. Каблук туфельки скользнул между двух мраморных плиток, Электра выругалась. Чья-то рука немедленно поддержала ее под локоть.
Она обернулась и увидела невысокую стройную девушку в мужской одежде, оливково-смуглую, чернобровую и черноволосую — редкий в Риме типаж. Откуда только взялась на пустынной тропке, да ещё так бесшумно.
Девушка взмахнула длинными смоляными ресницами, открыла капризно изогнутый рот и сказала внезапно ломким баритоном:
— Я же просил вас не прилетать. Меня послал адмирал Аурелий. Давайте отсюда выбираться.
— Что это за шутки такие? Новая мода знакомиться, что ли? — Электра выдернула руку, одновременно вызывая в чипе номер Люция. Номер не отвечал.
— Это не шутки!
В речи хорошенького юноши проскальзывал легчайший незнакомый акцент, с припаданием на мягких гласных. «Это неэ шутки», что-то вроде. И волосы не по римской моде длинные, ниже плеч, свободно распущенные и завивающиеся темными кольцами. Чип его не пинговался, будто его и не было. Как так.
— Ну-ка отпусти! — тонкие пальцы держали ее за локоть вроде бы нежно, но вырвать руку из стального захвата не получилось. — Ты кто? Нет чипа, говоришь с акцентом, загар нездешний и что это у тебя на ворот нашито? Из какой ты колонии?
— Тшшш, — он кивнул в сторону ближайшей полянки, на которой собралась небольшая толпа — там стояли мраморные столы для игры в шахматы и облавные шашки. Кто-то из гостей запустил с чипа проекционную голограмму с последними новостями. Странно, нельзя что ли приватно посмотреть?
Электра пригляделась и остолбенела — в новостях показывали как раз адмирала Аурелия. В расстегнутом мундире и с кровавой полосой поперек искаженного яростью лица. Два легионера в тяжелой броне волокли его, безжалостно заломив руки. Из-за того, что звук все равно транслировался напрямую в чипы, безмолвная сцена казалась кошмарно фантасмагорической. Это же Люц, золотой наследник Семьи, герой римского флота — как его вообще посмели тронуть!
Она лихорадочно перебрала в чипе каналы новостей, нашла тот, с которого транслировали запись. Ум отказывался воспринимать текст, который читал взволнованнный глашатай сената: государственная измена… планирование военного переворота… связь с Халифатом…
Вот оно!
— Так ты халифатец?! Как ты сюда попал? Как тебя пропустили?
…Второй флот обвиняется в попытке пересечения Рубикона — орбиты Юпитера. Адмирал останется под стражей в лунной крепости до суда…
Юноша что-то
— …потом посмотрите! Он и так рисковал, появившись на Земле. Надо выбираться. Его обвинили Тарквинии, а вокруг, если можете заметить — их поместье, — халифатец довольно невежливо тряхнул ее за плечо.
Неужели Люций не понимал, чем рискует, явившись на Землю без охраны! Засветившись в камеру на балконе ее дома.
Понимал, с холодной ясностью осознала она. Голой спине стало зябко. Увидеться хотел. И с привычным презрением к обстоятельствам плюнул на все ради своего сиюминутного желания. Это качество она знала в нем с детства и никогда не могла понять. Люций, который мог с закрытыми глазами играть в трехмерные шахматы на скорость, моментально расставался с логикой и здравым смыслом, когда это касалось их отношений. Потворство личному чувству — вот уж не римская черта. И этот мальчик — неужели Люц мог так беспечно обратиться за помощью к юноше, почти подростку! Римляне в этом возрасте еще детские буллы носят, сколько ему, двадцать, двадцать три? Действительно, нужно улетать, не ради себя самой, а теперь уже ради этого малолетнего спасителя, не дай боги он попадется тарквиниевской охране и окажется, что не имеет приглашения.
Гомон на поляне усилился, обычно сдержанные римляне обсуждали арест адмирала, бурно жестикулируя, кто-то повысил голос.
— Идем, у меня тут флаер, — она схватила юношу за руку и потащила за собой на боковую дорожку. — Ты сам на чем прилетел?
Тот неопределенно буркнул, но упираться не стал. Стоило им свернуть, как ее тропинка будто по волшебству сделалась самым людным местом на всей вилле Солярис. С трудом отбившись от нескольких подвыпивших гостей, которые непременно хотели расспросить ее об аресте друга детства лично, Электра выбралась к посадочной площадке. Около ее флаера уже торчал Клавдий, сунув руки в карманы вишневого бархатного пиджака, и вся его худая нескладная фигура немедленно сделалась ей ненавистна.
— Электра, вот ты где! — сказал он, озабоченно хмуря брови. — Уже улетаешь?
— Да, пора, сам понимаешь.
— Выпить не хочешь?
— Нет, Клавдий, спасибо. Чудесная была вечеринка, но мне правда пора, — она нетерпеливо постукивала носком туфли по поросшей мхом плитке, пачкая серебряную парчу.
Люциев знакомец тихонько вытянул свою руку из ее пальцев и встал рядом в самой небрежной и расслабленной позе, мило улыбаясь и еще больше сделавшись похожим на хорошенькую девушку в остромодном в этом сезоне балахоне поверх узких брюк — с расшитым капюшоном и рукавами такими длинными, что из-под них виднелись только кончики пальцев.
— Электра, правда — задержись хоть на час. Звонил дядя Гай, сказал, чтобы ты осталась до его прилета.
— Он не мой дядя, чтобы мне указывать. Пожалуйста, посторонись.
— Электра, будь благоразумна! Глава Cемьи настоятельно просил тебя задержаться, имей уважение.
Как назло, Клавдий торчал ровно напротив ее флаера, блокируя проход.
— Клавдий, ты что не видишь, я спешу! Пропусти.
— Куда ты так торопишься?
Электра бросила быстрый взгляд в сторону — по ярко освещенной дорожке от живой изгороди к площадке двигались еще двое, красавец-блондин Марий Тарквиний и какой-то незнакомый ей молодой человек в серо-черном мундире охраны. Сердце подскочило к горлу, как перед прыжком.