Римская волчица. Часть первая
Шрифт:
— Есть, двое. И инопланетник. Им оказывают помощь.
Люций поднял безупречно красивую бровь, потом жестом приказал продолжать. Ясно было, что он одновременно и слушает, и наконец-то читает сообщение Квинта, которое тот послал ему еще час назад.
— Пилот шаттла утверждает, что их не сбросили с проходившего корабля, они прилетели сюда с Земли.
— Вот как. Время чудес. Сначала нас гонят бомбить безымянную планету на краю ойкумены. Потом тарквиниевский шаттл неведомым образом сгущается посреди пространства на пути моего флота. Ладно, где они? В медотсеке?
— В камере. Там с ними ваш личный врач.
— Идем.
Через несколько часов допроса Квинт Аурелий проклял все: давнишее решение служить во флоте и непременно на борту «Светоносного», свой недавний доклад адмиралу и то, что он когда-то вообще пошел в службу безопасности. Ситуация за краткий срок эволюционировала от тревожной до отвратительной. С шаттла сняли троих. Инопланетник антропоидного типа, бледный, беловолосый и тонкокостный пребывал в бессознательном состоянии. Привести его в чувство не удалось. Из римлян же один не подавал признаков жизни, его сразу переместили в госпиталь и подключили к аппаратам, а второй — как он представился, Симон Тарквиний, глава лаборатории экспериментальной физики — нес такой разнузданный бред, что ярость адмирала была отчасти понятна.
— Повторим еще разок, — шипел Люций, мечась по тесной камере — пять шагов в одну сторону, разворот и пять шагов в другую. — Вы вышли из Солнечной на этой консервной банке, без сопровождения гравитационно значимой массы? И совершенно случайно пересекли вектор пути Второго флота? Строго секретный?
Симон — бледный, встрепанный, в дико выглядящем в этих стенах халате техника — упорствовал.
— Я сам не знаю, как это объяснить, Люций Константин! Вы даже не хотите меня выслушать.
— Я слушаю очень внимательно!
— Мне пришлось… угнать шаттл. Этот инопланетник, его зовут Ллир, его мучили в лаборатории. Как человеку доброй воли и римскому гражданину мне было невозможно этому способствовать.
— Дальше.
— У него… есть особые способности. Ментального характера. Я еще не совсем разобрался. Уверен, если бы глава Семьи вник… пожелал вникнуть… Они сами не понимают, куда влезли, погибает целая цивилизация, а мы попустительствуем…
— Выпейте воды. Дальше.
— Мы воспользовались моими личными кодами, дошли до пределов гелиосферы и дальше… что-то случилось… золотое сияние… Ллир говорил, что выведет шаттл в безопасное место. Безопасное!
— Здесь вполне безопасно, — Люций наконец сел на металлический стул и с силой потер ладонями лицо. — Почему инопланетник без сознания? Это какая-то провокация?
— Я знаю не больше вас! Когда мы оказались тут, он уже не реагировал ни на что.
— О какой цивилизации идет речь? Где она находится, на Авле?
— Не могу вам сказать… Наши исследования… привели не совсем к тому результату, который мы ожидали получить.
— Нельзя ли подробнее!
— Я не могу подробнее! У меня есть только сырая информация, которая требует тщательного анализа… тщательного, понимаете! Я не могу давать вам поспешные выводы, которые повредят Семье.
— Вот уж не жалко! Ваша Семья недавно протащила в сенате приказ о фактическом начале военных действий против Халифата! О разгроме Авлы. Вы о ней сейчас говорите?
— Да нет же! Я не знаю ничего о Халифате. Вы все равно меня не слушаете!
— Я не только слушаю, но еще и записываю. Анаклет!
Личный врач адмирала, который мрачно и растерянно возился с медицинским роботом, поднял голову.
— Подсоедини личный чип этого человека к анализатору, пусть сольет все что у него есть за последние… когда вы приняли решение бежать? — за последние два месяца.
Симон побледнел и поднялся со своего стула. Прозрачные трубки капельниц потянулись за ним, как диковинная трава.
— Вы не имеете права. Я не дам своего разрешения.
— Я его спрашиваю как будто? Вы появились среди сраного ничего на шаттле враждебной мне Семьи…
— Адмирал, может быть все же не стоит, — произнес Квинт, стараясь говорить спокойно. — Квириты не враги квиритам.
— Захлопнись, Квинт. Не помню, чтобы я сейчас интересовался твоим мнением. Так вот! На шаттле среди сраного ничего. С дохлым инопланетником. И вешаете мне на уши лапшу.
— Я готов подтвердить свои показания, если мне введут вериум!
— Под действием вериума вы ничего путного не сможете рассказать. Будете бубнить все такую же чушь, да еще и блевать. Или соглашайтесь добровольно слить данные чипа, или я своей властью велю его из вас вынуть! Хирургически.
Квинт похолодел, а Анаклет очень аккуратно положил на столик какой-то инструмент. Послышалось негромкое звяканье.
— Адмирал, я должен официально донести до вашего сведения, что принудительное извлечение чипа римского гражданина противоречит…
— Я сказал, захлопнись! Анаклет!
— Да, адмирал.
— Приготовь операционную.
— Прошу меня простить, Люций Константин, — тихо, но твердо сказал врач, — но я вынужден отказаться. Клятва Гиппократа превыше моей личной преданности вам и даже превыше присяги.
— Ах вооот как! Что же. Вы можете покинуть камеру. Я найду другого врача. Который личную преданность мне ставит превыше всего. Практиканта! Техника! Хотя бы ветеринара.
— Вам придется в Халифате искать человека, который согласится исполнять живодерские приказы. Говорят, они в этом мастера.
— Мал-чать! Я не потерплю, чтобы на моем же корабле оспаривались мои приказы. Все вон отсюда.
— Люций…
— Вон отсюда, пока я не отдал вас обоих под трибунал. Квинт!
— Да, мой адмирал.
— Займись сканированием сектора. Если Первый флот где-то здесь, мы обязаны об этом знать. Как угодно проверь. Маневр не отменять.
— Да, мой адмирал.
— Свободен.
— Да, мой адмирал.
Тяжелая металлопластиковая дверь камеры закрылась. В коридоре Квинт и Анаклет обменялись взглядами, но не посмели сказать друг другу ни слова.