Римские термы: Гладиатор
Шрифт:
Атилия заметила на ней несколько печатей, в том числе печать Луция. На восковой части были надписи.
— Хм, обычно в таких случаях используют пергамент или папирус. Суммы то не маленькие, — озвучил юрист свои мысли.
Он внимательно прочитал все написанное. Посмотрел на печати и поднял взгляд на сенаторов.
— Тут говорится, что вы заключили пари с Луцием на суммы, которые вы назвали. Закон запрещает требовать у наследников выигрыш, в любом его виде. Вот если бы у вас была расписка…
— Ты забыл, червь, с
Он говорил и приближался в ее направлении.
— Господин сенатор! — Секст встал, преградив ему дорогу.
— Ты вообще кто такой?
— Секст Цецелий Метелл, сын покойного.
— Цецелий Метелл? Сейчас такие знаменитые имена разрешено брать всякой шелухе? Завтра и рабов так станут называть…
Второй сенатор снова стал успокаивать товарища.
— Тише, тише. Мы же у вдовы. Она под опекой императора. А он нет. Сыну полагается половина имущества отца, и он нам вернет долг за Луция. Верно офицер?
— Я отказался от наследства.
— Глупо поступил…
Сенатор хотел что-то добавить, но Атилию утомил этот скандал. Она встала, стараясь держать себя в руках. Четко выговаривая слова произнесла:
— Благодарю за визит, господа. Я устала, а дел еще очень много. Надеюсь мне не надо звать преторианцев?
— Да зови кого угодно! Я пришел за своим, и я его получу!
Сенатор с двумя подбородками кричал, взмахивая руками. Но второй стал его успокаивать и выводить.
— Не глупи, она пожалуется. Пойдем. Мы придумаем способ.
Дождавшись ухода «визитеров», Атилия распорядилась подать легкий обед.
— Сира, накрывайте в атриуме на троих. Секст, ты, конечно же, голоден? — то в ответ кивнул и слегка улыбнулся, — Тебя я также приглашаю отобедать с нами.
Юрист, к которому она обращалась, стал отвешивать благодарности. Он утверждал, что не голоден, и подобное не принято. Все это не особо убедило ее. Атилия не оставила возможности для его отказа.
День оказался таким же длинным и утомительным, как и предыдущий. Она помогала составить кучу документов и распоряжений. Нужны были доверенности на продажу того от чего она хотела избавиться. Секст наотрез отказался от своей доли. Ей пришлось его упрашивать. Наконец, убеждения юриста подействовали, и он согласился только на треть доходов поместья для содержания бабушки.
Стало вечереть, когда они закончили с делами. Поужинав и прочитав необходимую молитву для поминок Луция, Секст решил ехать на виллу.
— Ну, куда ты, уже темно? — пыталась его отговорить она.
— Это мне и нужно. Я хочу попрощаться со своими сослуживцами. Днем они спят после дежурства. А так я их найду на своих постах. Возьму лошадь,
— Я принесу жертву Юпитеру, большого белого барашка. За то, что он послал тебя мне в помощь. И такого же, для Юноны — чтобы оберегала тебя. Надеюсь, мы еще когда-нибудь увидимся с тобой.
— Возможно, — ответил он, и улыбнулся лишь уголками рта, — Надеюсь, тогда обстоятельства будут не такими трагическими.
— Прощай, Секст.
— Прощай, Атилия.
Она поднималась в спальню. Комок горечи перехватил ее горло. Слезы стекали по ее щекам к подбородку. Она жалела себя. Было жаль расставаться с новым, неожиданным другом. Возможно таким, какого никогда уже не случится в ее жизни. Его отправляли далеко на службу. Ее выдавали замуж. Снова. И опять не спросив согласия.
Глава 20
Желание поделиться своей горечью с кем-то привело ее в спальню Фелици. Она четко понимала, что рабыня ни как не может быть ей другом. Особенно теперь — когда она становится почти ровней людям, близким императору. Долгие годы, прожитые вместе, тяготы преодоленные совместно. Все это сильно сглаживало в этот самый момент их социальную разницу.
— Фелица, ты не спишь? — спросила она, вытирая слезы.
В маленькой комнате служанки горела лампа. Ее света хватало чтобы тут было видно все. Рабыня лежала на своей софе. Рядом на полу сидел Дакус. Они держались за руки.
Гладиатор увидел ее, встал и, поклонившись, вышел.
— Простите, госпожа, мне еще очень тяжело подниматься.
— Ничего. Я присяду на край софы.
Сев, она заглянула в лицо Фелици. Темные круги под глазами говорили, как еще далеко до выздоровления.
— Завтра я переезжаю жить во дворец. Хотела взять тебя. Но вижу, еще не скоро ты сможешь выполнять свои обязанности.
— Извините, хозяйка… Я очень сильно провинилась перед вами — едва не плача сказала Фелица.
— Ты в этом не виновата. Я хотела о другом с тобой поговорить.
Атилия только теперь поняла насколько устала. Веки сами опускались. Она силилась их удержать, но удавалось с трудом.
— Хотела с тобой поделиться всем, что свалилось на меня со вчерашнего дня. Вот только вижу, как это сейчас не важно. Надо хорошо выспаться. В общем, я решила дать тебе вольную.
— Но, госпожа Атилия, — рабыня от неожиданности хотела подняться.
Удержав ее рукой, она не позволила.
— Не спорь, Фелица. У меня совсем нет желания и сил с тобой спорить.
Она поднялась и подошла к двери, приотворила ее и позвала:
— Дакус, зайди, есть разговор.
Гладиатор, видимо, ждал рядом. Почти сразу появился в комнате. К разговору он был не готов — стоял и с удивлением смотрел то на рабыню, то на нее.
— Скажи, ты любишь Фелицу?
— Я-а-а, как бы-ы, э-э-э. А почему вы спрашиваете?