Римский орел
Шрифт:
— Я прошу прощения, сынок! — сказал ласково Бестия. — У меня, должно быть, совсем плохо со слухом. Не слышу тебя, хоть убей. Ну-ка ответь мне снова. И громче!
— Да, командир, я у вас теперь вроде герой! — гаркнул Катон.
— Да неужели? А впрочем, почему бы и нет? Надо думать, германцы тут же обделались, завидев такого вояку. Мне и самому-то порой жутковато глядеть на тебя. Представляю, какого ты нагнал на них страху.
Новобранцы покатились со смеху.
— Заткнитесь! — рявкнул им Бестия. — Я давал вам, бабье, разрешение смеяться? Отвечайте, давал или нет?
— Никак нет, командир! — хором ответили новобранцы.
— Так вот, герой, ты теперь должен соответствовать своей славе.
Бестия ел юношу взглядом, стоя так близко, что тот видел каждый шрам на лице ветерана, каждую родинку и даже простудную красную сыпь, обметавшую крылья его гневно раздутых ноздрей. Потом центурион наклонился, наморщил нос и… громко чихнул. Он отступил на шаг, извлек из кармана грязную тряпицу и трубно высморкался. Катон просиял.
— Что скалишь зубы, сопляк? Никогда раньше не видел простуженного человека?
— Никак нет, командир.
— Я с тебя глаз не спущу, оптион хренов, — пообещал Бестия, пряча платок. — Допустишь оплошность, пощады не жди! — Он повернулся и зашагал дальше.
— Можно подумать, я от тебя ее жду, — пробормотал себе под нос Катон. И обмер, ибо помощник Бестии еще не ушел и стоял в двух шагах. «Ну все», — подумал юноша, но оптион только хмыкнул, потом подмигнул ему и поспешил за уже распекающим кого-то центурионом. Катон облегченно вздохнул.
В то утро порядок занятий был изменен. Новобранцев строем вывели из крепости и повели к специальной площадке, рассеченной на неодинаковые участки линиями разноцветных флажков. У площадки стояла упряжка тупо жующих жвачку быков. Центурион снял с подводы кирку с лопатой.
— Кто из вас скажет, что я взял в руки, бабье?
Новобранцы молчали, опасаясь подвоха.
— Молчите, тупицы? Что ж, ничего другого я от вас и не ждал. Так вот, эти штуковины могут показаться вам обычными инструментами землекопов, но в действительности они представляют собой опору римской империи. Да-да, опору, я знаю, что говорю. Именно с помощью этих безобидных с виду предметов возведены самые грозные и неприступные крепости Ойкумены. Римские армии, при всем их могуществе, время от времени терпят поражения, римские крепости — никогда! Может, кто-то из вас слышал байку о том, что легиону предстоит передислоцироваться?
По рядам прокатился тихий гомон — то было первое официальное подтверждение слухов, уже десять дней будораживших всех солдат. Бестия дал шуму утихнуть и только тогда заговорил снова.
— Так вот, бабье, в отличие от старших командиров, таких как я, например, вы не имеете понятия о том, куда мы отправимся. Да вам и не положено этого знать. Там будет поинтересней, чем здесь, однако так просто попасть туда вам не удастся. Прежде вы должны будете ознакомиться с основами фортификационных работ, начиная от устройства простого полевого лагеря и вплоть до возведения бициркумвалляции.
Лица у новичков вытянулись, и только один из них, знакомый с работами Цезаря, понял, о чем идет речь.
— Начнем мы, девочки, с малого, поскольку вашим убогим умишкам непросто уразуметь, в чем состоит тактическое значение или оборонительный потенциал чего-либо, хотя бы чуточку отличающегося от сточной канавы. Но это ладно. Запомните вот что. Каждый легион, продвигаясь по вражеской территории, устраивает укрепленные лагеря. Место стоянки окапывается рвом и обносится земляным валом, по верху которого вбивается частокол. Каждый легионер в этом случае получает по кирке и лопате, чтобы вести земляные работы в соответствии с инженерной разметкой. Видите желтые флажки? Так вот, наплюйте на них. Ими размечены площади под палатки. А вот красные.
Вымпелы идут по линии оборонительного рубежа. Того самого, какой вы сейчас возведете. Копать нужно с внутренней стороны от разметки. Ваша задача — отрыть ров в три с половиной локтя шириной и в два локтя глубиной. Это пара лопат в поперечнике в ширину и примерно одна в глубину. Землю вы будете отбрасывать только за спину, непрерывно трамбуя ее. Урочный участок для каждого уже размечен и составляет квадрат в три с половиной локтя. Начинаем с самого высокого из флажков, первым становится наш герой. Вопросы есть? Если нет, разбирайте инструменты и за работу.
Получив кирку и лопату, стоимость которых, как уже было известно Катону, вычитается из солдатского жалованья, новобранцы рассредоточились вдоль красных флажков, и Бестия повелел всем приняться за дело. Под тонким слоем дерна почва если и не смерзлась совсем, то уже стала схватываться, так что ее приходилось долбить, громоздя в основание вала твердые комья глины. Очень скоро все и думать забыли о холоде: пот лился градом, шерстяные нижние туники прилипали к плечам. Хотя длительная муштра и каждодневные упражнения уже закалили новобранцев, рытье траншеи оказалось делом нелегким, а Бестия заставлял работать без передышки, напоминая, что в походе придется пошевеливаться вдвое быстрей. Ладони Катона вскоре покрылись волдырями, те тут же полопались, и грубую деревянную ручку лопаты оросила сукровица, а чуть позже и кровь. Но он продолжал мучиться, поджав губы и изредка с завистью поглядывая на парней, выросших в сельской местности и с малых лет привычных к такому труду. Вдобавок, как назло, непосредственно рядом с ним рыл яму Пульхр, который при всяком удобном случае принимался его донимать.
— Герой, значит, вот как? — издевательски приговаривал он. — Это кому ж ты подставил очко, чтобы тебя, недоноска, отметили, а?
Катон молчал.
— Эй, я к тебе обращаюсь!
Катон не повел и бровью.
— Ты смотри, какие мы гордые! И говорить-то ни с кем не хотим! — Пульхр рассмеялся и повернулся к соседу. — Похоже, наш сраный герой возомнил себя невесть какой шишкой.
— Тихо там! — крикнул инструктор. — Не сметь болтать!
Пульхр с нарочитым усердием взялся за копку, но, как только инструктор ушел, изловчился и швырнул Катону в лицо полную лопату земли.
— Ну, ты! — Катон выпрямился, сжимая кирку.
— Грозить мне вздумал? Ах ты, ублюдок!
Пульхр угрожающе стиснул лопату, но, почуяв опасность, тут же вонзил ее в грунт.
— Что тут такое? — Над траншеей высился Бестия. — Ах, мы никак отдыхаем? Устроил себе перерыв без приказа: так, что ли, герой?
— Никак нет, командир.