Римский орел
Шрифт:
— А почему у тебя вся рожа в земле?
— Командир, я…
— Отвечай на вопрос!
— Я оступился, командир. Оступился и упал… лицом в землю.
— Значит, ты устал, малый? — спросил Бестия с притворным участием.
— Так точно, командир, но я…
— Наверное, тебе навыка не хватает. Надо побольше упражняться. В следующие пять вечеров займешься чисткой выгребных ям.
— Но… командир, после торжественной церемонии я приглашен на ужин к легату.
— Что ж, поработаешь черпаком побыстрей, чтобы поспеть туда вовремя. — Бестия ласково улыбнулся. — И постарайся не замараться, Веспасиан вони не терпит. — Центурион хлопнул
— А не пошел бы ты в задницу, старый дурак, — шепотом выбранился Катон.
Центурион обернулся.
— Ты что-то сказал? Сказал или нет?
— Сказал, что я очень рад, командир.
— Да ты, сынок, кажется, шутки тут шутишь?
— Никак нет, командир, — отчеканил Катон, вытянувшись по стойке «смирно». — Я действительно очень рад предоставленной мне возможности совершенствоваться, постоянно имея перед глазами образец римского офицера.
Несколько мгновений Бестия буравил юнца суровым взглядом, потом, выразительно сплюнув, ушел. Пульхр давился беззвучным хохотом.
— Я тебе это припомню, — сказал Катон.
— Ох, как мне страшно! Аж мокро в штанишках! — откликнулся Пульхр.
Катон окинул весельчака долгим взглядом. Ужас, в какой его повергал перуджиец, после боя прошел. Осталась лишь злость на его постоянные подковырки, да еще раздражала необходимость постоянно держаться настороже. Сердито вздохнув, он вонзил в землю кирку и закряхтел, с усилием выворачивая здоровенный ком глины. С Пульхром нужно было что-то решать, и как можно скорей.
В полдень Бестия объявил перерыв и выстроил солдат вдоль откопанного ими рва, чтобы оценить проделанную работу. Резкий переход от энергичного труда к вынужденной неподвижности очень скоро дал о себе знать. У большинства новобранцев зуб на зуб не попадал, пока инструкторы неспешно указывали им на ошибки. Кто-то размахнулся пошире, но не дорылся до нужного уровня, кто-то заузил выемку, но ушел вглубь, а некоторые вообще не преуспели ни в том, ни в другом, однако дюжине новичков, среди которых были Пульхр и Катон, удалось справиться с заданием удовлетворительно, и Бестии с большой неохотой пришлось это признать.
— Сказать по правде, ребята, я думаю, что варварам нечего особо побаиваться Рима, пока его легионы формируются из такой швали, как вы, — сказал в заключение он. — Если эта паршивая канавенка — оборонительный ров, то я — самая перезанюханная из всех греческих потаскух. Казалось бы, чего еще надо? Копай да копай в свое удовольствие по холодочку, но разве от вас будет толк? Итак, сейчас мы прервемся, чтобы быстренько подкрепиться, а после обеда предпримем вторую попытку. Вопросы есть? Нет! Разойдись!
ГЛАВА 16
Дом легата был ярко освещен изнутри. Примчавшийся к нему со всех ног Катон остановился, чтобы перевести дух и снова надеть на голову снятый для удобства венок. Знак воинской доблести, свисавший с его шеи, покачнулся при этом и блеснул, отвечая на переливы огня. Впоследствии этот знак предстояло приклепать к портупее, чтобы носить его до конца службы, а в случае смерти быть погребенным вместе с наградой. Собравшись с духом, юноша зашагал к воротам. Стражи скрестили перед ним копья.
— Имя? — спросил управитель.
— Квинт Лициний Катон.
— Катон, — пробормотал управитель, делая стилом пометку на восковой табличке. — Ты опоздал, Катон, сильно опоздал. Пропустите его.
Копья раздвинулись, и Катон прошел через ворота во внутренний двор.
— Ступай прямо. — Управитель указал на главный вход и сморщил нос, словно принюхиваясь к чему-то.
Из окон среди колоннады лился свет, звучала музыка, слышались голоса. Опоздание на прием, наверное, считалось очень тяжким проступком, но не прийти совсем было немыслимо, так же как немыслимо было ослушаться приказа Бестии, а, как назло, в этот день солдаты маялись животами, и работа в нужниках заняла больше времени, чем ожидалось. Катон едва успел заскочить в казарму, чтобы переодеться в заранее приготовленную тунику, а потом бежал через весь лагерь. С горьким предвкушением неприятностей юноша подошел к массивной двери и тихонько поскребся в нее. Завидев его, дежурный распорядитель не смог скрыть раздражения.
— Наконец-то, оптион. Тебе придется найти для легата удовлетворительное объяснение.
— Я извинюсь, как только улучу подходящий момент, — заверил Катон. — Можно ли мне как-нибудь незаметно пройти к моему месту?
— Навряд ли, молодой человек. Следуй за мной.
Распорядитель закрыл дверь и, откинув тяжелый занавес, провел гостя в приемный зал, возможно не слишком просторный по меркам императорского дворца, но достаточно вместительный и отделанный с большим вкусом. Он освещался десятками свисавших со стропил масляных ламп, а вдоль стен его тянулись ряды пиршественных кушеток вперемежку с низкими столиками, уставленными напитками и едой. К удивлению Катона, собрание было весьма представительным, ибо помимо командиров третьей когорты в зале присутствовали все гарнизонные трибуны и центурионы, а также некоторые из офицерских жен. В центре зала пыхтела развлекавшая публику пара борцов, у дальней стены притулились отчаянно раздувавшие щеки флейтисты. Торопливо присмотрев с краю незанятую кушетку, Катон вознамерился незаметно к ней проскользнуть, но распорядитель его удержал и повел к помосту, где восседали самые почетные гости. Катон ужаснулся, увидев, что место между Макроном и легатом пустует. Похоже, оно-то и назначалось ему. Завидев юношу, Веспасиан нахмурился, но спустя мгновение раздвинул губы улыбке и приветственно помахал рукой.
— Оптион! А я тут гадаю, куда ты девался?
— Прошу прощения, командир, — ответил Катон, проскальзывая к свободной кушетке. — Я выполнял служебное поручение и потому прийти раньше не мог.
— Какое поручение? — поинтересовался легат.
— Я предпочел бы не говорить о нем за таким прекрасным столом, командир.
— От которого, боюсь, уже не так много осталось. Руфул! Посмотри, чем мы можем порадовать нашего гостя.
— Слушаюсь, командир, — поклонился распорядитель и, бросив хмурый взгляд на Катона, ушел.
— Ну а пока ты ждешь, предлагаю отведать фаршированных сонь. [2] Конечно, начинка у них из местного сыра, что делает несколько непривычным их вкус, но, полагаю, они все равно послужат тебе приятным гастрономическим напоминанием о дворце. Угощайся.
Катон не заставил просить себя дважды и потянулся к еде. Хотя сони были слегка передержаны на огне, они приятно хрустели во рту и являлись изысканным добавлением к не очень-то разнообразному рациону легионера.
2
Сони — схожие с белками грызуны.