Риск – это наша работа
Шрифт:
– Больше ничего интересного по этому делу?
– А что там может быть интересного. Обычная операция. Проводилась в два этапа. Сначала захватили вашего брата с несколькими людьми. Потом захватили врасплох вторую часть отряда. Эти в пещере сидели и даже сопротивления оказать не успели, как их всех перерезали. Спецназовцы жестокие, как дикие собаки. Пленных брать не захотели. Освободили трех заложников. Ваш брат готовился переправить их в Грузию, куда уже выехали родственники, чтобы заплатить выкуп – по сто тысяч евро за каждого. Очень
– Больше в пещере ничего не нашли?
– А что там может быть?
– Не знаю. Просто так…
Шерхан чуть не выдал себя неосторожными расспросами. Не положено каждому дежурному знать о том, что еще может оказаться в пещере. И потому сразу постарался перевести разговор на другую тему.
– Вы не знаете, как зовут командира спецназовцев?
– Подполковник Разин. Но не Степан. Кажется, Александр. Отчества я не помню. Они были у нас три недели назад. Для согласования мероприятий.
– Что он за человек?
– Суровый дядька. Боевой волкодав. Такому под руку лучше не попадаться. Как муху раздавит и не заметит. Перчатки еще у него такие интересные… Без пальцев. Чтобы стрелять было удобнее… Одно слово – вояка… Договориться, думаю, с ним нельзя… – хитро глянув на Шерхана, добавил дежурный. – Эти волкодавы свое дело с любовью делают и любовь свою не продают. Убийцы…
Шерхан вышел несколько расстроенный и обескураженный.
– В Дом правительства…
Машина поехала достаточно быстро. И уже заворачивала к крыльцу, на котором, как всегда в это время, стояла охрана, когда на сотовый телефон позвонила мама:
– Шерхан, ты что же, назначил человеку время, а сам уехал из дома…
– Какому человеку? – не сразу сообразил Шерхан.
– Он день вчера работал, ночь не спал, отчет тебе составлял. А ты…
Он понял, что мама специально так говорит, отчитывая его, как ребенка, чтобы не видно было посторонним, хотя и родственникам, горе, постигшее семью. Она гордая. А об утреннем свидании Шерхан вспомнил.
– Пусть на работу приходит. Я в кабинете буду. Потом отпущу его отдыхать. Объясни ситуацию…
– Он сам знает… Об этом сейчас все знают…
Звонок мамы вернул его не только к делам, которые пришли сами по себе, едва он переступил порог своего кабинета, в виде просителей. Они вернули его и к мыслям о возможности все же построить свою империю. Пришли вести о цементном заводе. Надо выбрать свободную минуту и заглянуть в интернетовский почтовый ящик. Наверняка уже есть коммерческие предложения из Москвы от Александра по поводу кирпичных заводов. Нельзя бросать начатое только потому, что случилась временная неувязка.
Именно так! Да! Да!
Только временная неувязка!
Он вернет эти деньги. Сам найдет их, если их не нашли спецназовцы. А если нашли, то он заставит эти деньги вернуть! Заставит!
Как?
Сейчас
Люди заходили в кабинет по очереди, что-то говорили, он что-то отвечал, подписывал или, наоборот, отказывался подписывать какие-то бумаги, но думал все это время о другом.
– Подождите несколько минут… – сказал вдруг очередному посетителю. – Я вас приглашу.
Он сам не сразу понял, для чего остановил прием. Что-то заставило его так поступить. Он сконцентрировал мысли и понял, что следует еще раз позвонить в прокуратуру.
– Нет пока прокурора. Не приехал, Шерхан Алиевич… – дежурный узнал его по голосу. Или, может быть, по телефонному номеру. Шерхан видел, что аппарат на столе дежурного с определителем.
– Может быть, вы мне подскажете… – решился Шерхан. – Где найти того подполковника, который брата захватил?
– Должны к нам приехать. Прокурор вызвал. А вообще… В райцентре. В военном городке. У внутривойсковиков они квартируют. Но с ним и говорить, я думаю, бесполезно. Суровый мужик.
– Я все же попробую. Если прокурор приедет, передайте, что я звонил.
– Обязательно… Одну минутку! Кажется, он приехал. Сейчас… Да… Подождите…
Трубку, очевидно, зажали рукой. Потом послышались щелчки и треск.
– Шерхан Алиевич…
– Да.
– Прокурор прошел к себе в кабинет. Он позвонит вам сейчас сам.
– Спасибо.
И только Шерхан положил трубку, как в самом деле позвонил прокурор:
– Доброе утро, Шерхан. Как самочувствие?
– Здравствуй, Казбек. Стараюсь изо всех сил чувствовать себя хорошо.
– У нас тут небольшие неприятности. Подполковник наплевал на мою радиограмму. Это плохо, хотя по большому счету он прав. Я не имею права ему приказывать даже территориально, не говоря уже о подведомственности. Они отправили Бату в окружную прокуратуру. Я уже был даже в ФСБ, но там меня приняли холодно. Сейчас буду докладывать президенту, но заранее знаю, что он не пожелает вмешаться. Он умеет действовать с этой стороны только чужими руками, а сам – открыто – действует только со стороны Москвы.
– И что же делать?
– Не отчаиваться. Надо искать возможность. Люди все живые… И все одинаково нуждаются в деньгах, и все одинаково хотят жить… Ты подумай. И я подумаю…
– Относительно денег ты ничего не слышал?
– Нет. Пока разговора не было. Там большая сумма?
– Больше пяти миллионов долларов.
Прокурор даже традиционно раскашлялся в трубку. Дыхание от услышанного перехватило.
– Если бы захватили такую большую сумму, разговор был бы обязательно. Мелочь обычно спецназовцы оставляют себе для «черной кассы». Помощь вдовам погибших… Но Бату был не глуп… Он должен был, я думаю, держать деньги в каком-то тайнике…