Риск – это наша работа
Шрифт:
Арест брата явился крушением всех его планов по созданию империи. Денег, которые уже обросли в его голове реальностью, стали ощутимыми и материальными, он не получит…
ЧАСТЬ II
ГЛАВА 1
1
Спецназовцы отказались ехать в «уазике», потому что все туда не поместились. А они почему-то пожелали ехать только вместе. И, по требованию подполковника Разина, им выделили отдельно кузов одного из грузовиков, пересадив в «уазик» нескольких солдат-контрактников, чему те, естественно, обрадовались по случаю традиционного морозного сквозняка, от которого не спасает брезентовый тент. Правда, хотел было пристроиться к спецназу и старлей-внутривойсковик из прибывшей охраны для пленных. Но Паутов посмотрел на него чеченским волком.
– Вам что, товарищ старший лейтенант, хочется оставить пленных без присмотра? Создаете ситуацию для побега? Или как прикажете рассматривать ваше отношение к службе?
– Никак нет. Там у меня солдаты опытные, справятся, товарищ майор, – старлей знает звание Паутова, знает его в лицо, хотя на майоре сейчас милицейский мундир, на котором и погон-то не различить.
А желание забраться в кузов вызвано тем, что все офицеры внутривойсковой части постоянно и в любой обстановке тянутся к спецназовцам поближе, словно при этой территориальной близости могут сами с ними стать бойцами, как это называется, «на равных».
– Будьте любезны, выполнять свои прямые обязанности, – наставительно произнес Паутов. – У нас идет обязательный «разбор полетов». Это не для чужих ушей…
Последняя фраза прозвучала слегка примирительно, во избежание лишних разговоров.
Старлей не рискнул спорить и сразу полез во второй грузовик, даже не попытавшись на сей раз занять место в «уазике». Осуждение майора подействовало на него верно. Более того, старлей тут же проявил дополнительную расторопность и приказал пересадить в «уазик» освобожденных заложников, а солдат загнал обратно в кузов.
Пока шла неразбериха с посадкой, Разин постучал по кабине водителя и дал сигнал лейтенанту с БТР. Пора ехать. Остальные догонят. Первым покинул площадку перед блокпостом БТР, за ним грузовик со спецназовцами. Остальные машины в сопровождении второго БТР еще готовились к выезду.
– Рассказывай, Коля, – громко сказал Разин, когда старенький «ЗИЛ-131» набрал скорость и их начало подбрасывать в кузове, как дрова. Согласно комендантскому приказу, в темное время суток весь военный транспорт на территории Чечни обязан передвигаться со скоростью не менее семидесяти километров в час. В целях затруднения для прицельного выстрела из гранатомета. С такой крейсерской скоростью грузовик стал грохотать и дребезжать, мешая нормально разговаривать и грозя развалиться на ходу.
Сосненко вместе со своим грязным рюкзаком перелез сразу через два сиденья и сдвинулся в середину образовавшегося неправильного круга. Говорить пришлось громко, что при его обычно не командирском голосе выглядит не совсем естественным.
– Бухгалтер из меня никудышный. Рассмотреть все полностью я возможности не имел, фонарик слабый. Видел только несколько пачек. Банковская целлофановая упаковка. Какой-то иностранный банк. Наши так красиво и основательно не запечатывают. Стодолларовые купюры. В каждой пачке по десять тысяч баксов. Были уложены в нише стены под кроватью. Кровать к стене вплотную, а стена холодная, наверное, даже летом. Ради удобства так не ставят. Над кроватью дудаевское знамя с волком. Знамя чуть лишку вниз свисает. Словно закрывает что-то. На это я в первую очередь и обратил внимание. Пощупал, там ниша. Закрыта листом фанеры и завешана одеялом. Камень придвинут, чтобы фанера не падала. Я понял, что это комнатушка их командира, решил поискать какие-то документы банды. Нечаянно нашел это…
– Прикинуть можешь – сколько?
– Я с такими суммами в кармане гуляю не часто. Потому ориентируюсь неважно. Сначала, когда только увидел, в голове возникла минимальная цифра с шестью нолями. Стандартность мышления Паниковского, поскольку все мы в душе немного «паниковские». Потом я стал прикидывать. Нет… Там намного больше.
– Может, фальшивки? – предположил молчаливый Сокольников. – Экономическая диверсия?
– Специально для Парамоши, чтобы алименты платить… – добавил Паутов.
Сосненко достал из рюкзака одну пачку. Передал в руки командиру. Майор подсветил фонариком.
– Ни разу не видел, чтобы фальшивки так упаковывали, – сказал подполковник. – Внешне похожи на настоящие. Хотя бы приблизительно, Коля… Сколько?
– Думаю, не меньше пяти миллионов… – руки лейтенанта нервно подрагивают. Им не доводилось еще держать такую сумму. Даже принадлежащую кому-то и даже, предположительно, хотя и маловероятно, партию фальшивок… Руки начнут подрагивать даже от одной мысли, что взять все эти деньги и разделить на девятерых, отчислив положенные десять процентов в «черную кассу». Как бы тогда перевернулась вся жизнь! Но и сам лейтенант, и другие, допуская умозрительно эту мысль, всерьез на ней не останавливаются. У них порода не та…
Парамоша же сразу откинулся на скамье на спину, проявляя откровенную незаинтересованность, и демонстративно закрыл глаза, хотя спать, когда тебя подбрасывает на каждой дорожной колдобине, проблематично. Так он показал свое отношение к чужим деньгам.
– Не закрывать глаза в строю! – рявкнул над ним Паутов.
– Я даже во сне все слышу, вы же помните, товарищ майор… Как вы храпели…
На повторное обвинение в профнепригодности Паутов не отреагировал.
– А баксы тебя не волнуют…
– Если бы положить их в карман… Потом уйти в отставку… И…
– И податься в боевики… – закончил за старлея капитан Ростовцев.
– Или выплатить все спорные долги по алиментам, чтоб не приставали больше. Авансом на несколько лет всем потенциальным матерям-одиночкам…
– Такая сумма в настоящих баксах не может быть у Батухана, – не слушая традиционные перебрехивания, задумчиво и не слишком громко, сказал подполковник. – Он не зарабатывает столько на пленниках. Кроме того, судя по слухам, он всегда делился со своими боевиками. За это к нему и относились хорошо. Не сумел бы Меченый накопить… Люди его характера не умеют это делать. Они слишком благородны. Абрек к деньгам относится как к вещи, мешающей ему жить.
Командира, несмотря на транспортный грохот, услышали все. И даже поняли тон. Поняли то, что операция, возможно, еще не завершена… А майор Паутов сразу сделал вывод:
– Надо было оставить засаду. За деньгами к нему должны прийти.
Командир покачал головой, хотя это и оказалось напрасной попыткой выразить свои сомнения – машину так трясло, что головы у всех качались одинаково.
– Засаду не оставляют без сухого пайка, без возможности согреться, без конкретной цели – просто на всякий случай. Тот, кто может прийти за баксами, знает, что там побывали мы. И предполагает, что мы захватили деньги. Но здравая мысль в этом рассуждении есть… Будем думать!