Риск – это наша работа
Шрифт:
– Фонарь! – скомандовал Разин.
С фонарем в руках выступил вперед Паутов. Осветил пещеру и сразу шагнул в нее.
Свод поднимается метров на восемь. В глубину хребта до стены – метров двадцать. Все обжито. Даже кровати стоят. Здесь может поместиться не менее ста человек.
– Искать заложников.
– Там! – без сомнений показал майор лучом фонаря на естественную низкую нишу, заваленную понизу камнями, а поверх камней закрытую кроной дерева. Если оттуда выбираться, листья сразу начинают шуршать.
Отвалили вершину, сбросили камни,
Три человека сидели на корточках. Изможденные, испуганные. Закрывали глаза ладонями от света фонаря. Свет приносил боль.
– Messieurs! Vous кtes libres! Nous les officiers de l`aыe russe, la subdivision spыciale [14] , – сказал Разин с ужасным произношением, но его поняли. Руки от глаз убрали, стали всматриваться.
– Посвети на нас. Не слепи их, – подполковник взял Паутова за руку.
14
Господа! Вы свободны! Мы офицеры Российской армии, специальное подразделение.
– Спасиба… – русский одного из французов ничуть не уступает по качеству произношения французскому Разина. Но француза тоже поняли.
– А здесь что? – спросил Сосненко, обнаружив за каменным уступом деревянную дверь. – Дайте фонарь. Ему в руки сунули фонарь.
– Замок.
Удар прикладом доказал, что с замками Сосненко обращается умело.
Разин с Паутовым помогли заложникам выйти наружу. Остальные офицеры продолжили осмотр пещеры.
– Командир! – из глубины позвал голос.
– Иду.
Подполковник вернулся, но столкнулся с Сосненко уже у самого выхода. За плечами лейтенанта оказался незнакомый рюкзак.
– Что там?
– Полный.
– Чем?
– Баксами. Не один миллион, наверное. Тайник в стене был. Стандартный, за матрацем…
– Подумаем… Не труби… – сказал Разин и почувствовал, как у него опять начало давить в груди.
Но он отдавал себе полный отчет, что это вовсе не от волнения после сообщения лейтенанта. Просто кончилось напряжение. Во время напряжения организм мобилизовался и не позволял отдельным органам проявлять характер. А напряжение кончилось, и сердце пытается взять свое…
2
Шерхан вышел в коридор, хотя мама принесла ему трубку радиотелефона. Но разговаривать в присутствии премьера он не хотел.
– Как самочувствие, Шерхан Алиевич? – даже в голосе президента слышится насмешка и чувство превосходства.
– Спасибо. Врач уже был. Рекомендовал отдохнуть и набраться сил. Только какой уж сейчас отдых…
– Я тоже думаю, что отдыхать тебе не придется. Брат уже передал тебе деньги?
– Нет. Мы встречаемся завтра.
Президент некоторое время молчал, словно что-то обдумывал. У Шерхана стремительно нарастало беспокойство. И сам звонок, и вопрос о сроке передачи денег – это все неспроста. Что-то важное президент знает. Только скажет ли он?
Президент
– Специально для поимки твоего брата в Чечню прибыла группа офицеров спецназа ГРУ… Очень опытные вояки… Это не менты и не внутривойсковики. Это даже не пограничники и не десантники. Это – спецназ ГРУ!
– Спасибо за предупреждение. Я передам ему.
– Поздно. Они уже поймали его. Слава Аллаху, что живого.
– Как…
Шерхану показалось, что его стукнули по голове. И рана сразу заныла почти зубной болью, задергала, запульсировала.
– Вот так. Теперь слушай. Сейчас к тебе приедет человек. Поговори с ним. Выслушай, что он скажет.
– Что за человек?
– Некий бизнесмен из Афганистана. Меня просили помочь ему. Он говорит по-чеченски, хотя и не слишком хорошо. Но хорошо знает английский и арабский. Ты же тоже по-английски болтаешь… Найдете общий язык. Будь с ним приветлив.
Президент резко прервал разговор. Он всегда прерывал разговор резко. Вежливости его никогда не учили.
Шерхан тоже положил трубку и взялся дрожащей рукой за стену. Казалось, ноги в коленях сейчас согнутся и он упадет. Но такое состояние медленно проходило, отступало, и Шерхан возвращался к жизни. Под пристальным взглядом мамы он выпрямился, старательно взял себя в руки и вернулся к премьеру. Теперь уже, переступив за порог, овладел собой полностью.
– Что-то важное? – спросил премьер.
– Да. Неприятное.
Премьер выдержал паузу, но не удержался, спросил:
– Мне можно узнать, что случилось?
Шерхан помедлил с ответом, но подумал, что премьер узнает все и без него.
– Я сам еще толком не знаю. Сейчас приедет какой-то бизнесмен из Афганистана, он мне расскажет… Кажется, спецназ ГРУ поймал моего брата…
Премьер мог думать только об одном.
– Он не успел передать вам деньги? – Нет, – ответил Шерхан. – Деньги он передал раньше. Просто… Брат…
– Я понимаю вас. Извините, но, думаю, вам сейчас не до беседы. И я откланиваюсь.
Мама стояла в дверях. Она все слышала. Шерхан заметил бледность на ее лице и неестественно яркие красные пятна на лбу и на щеках, но взгляд остался спокойным. Она с достоинством проводила премьера до двери, где его дожидался охранник, и вернулась к младшему сыну.
– Бату? – спросила.
– Его поймали спецназовцы.
– Президент сказал?
– Да.
– Мог бы и мне сказать. Мы же с его мамой подругами были… – Она словно пожаловалась. – Как это произошло?
– Я не знаю. Сейчас приедет какой-то афганский бизнесмен. Он расскажет. Предупреди охрану, чтобы афганца проводили в дом.
Мама вышла. Очень медленно. Ее тоже сильно ударило сообщение.
Шерхан ушел в свой кабинет, но сел не за письменный стол, а в мягкое кресло. И словно отключился от всего, от времени, от событий, от забот и потерянных надежд. Мысли не могли собраться, рвались, не успев приобрести очертания, перебивались новыми, такими же рваными.
Одно он осознал верно и четко.