Рискнуть и победить (Солдаты удачи - 5)
Шрифт:
– Что ты еще знаешь о Профессоре?
– спросил Егоров.
– Больше ничего, - вполне честно ответил я.
– Все, что я знал, я рассказал Кэпу. Ну, и по трансляции - тебе.
Егоров налил еще полфужера виски, выпил снова без закуски и после некоторого молчания сказал:
– Я не могу взять на себя решение проблемы с Кэпом. Мне нужны санкции.
– Профессора?
– уточнил я.
– Да.
– Что же, лети в Москву. Но думаю, что после этого ты сюда не вернешься. Получишь срочное направление в какой-нибудь дальневосточный морской гарнизон. Или, если повезет, в балтийский или черноморский. И будешь остаток жизни дослуживаться до каперанга. Я не часто встречался с людьми типа Профессора. Может, всего раз или два. Но психологию их понял. Психология такая: раз приказ отдан - они ждут только доклада о его выполнении. Мелочи и детали их не интересуют. Для них это не более важно, чем раздавленный
– Но Кэп готов был вложить в реконструкцию порта до двухсот миллионов долларов! И с ним были готовы сотрудничать немцы!
– Да ну?
– поразился я.
– Вот так прямо и вложить? Ты веришь, что такой человек способен вложить в любое дело хоть рубль, если не знает способа заработать потом на этом рубле пятерку? Или Профессор ошибается в своем контрагенте? Так твоя прямая задача, Саня, разъяснить ему его ошибку. Начальство этого ужасно не любит. Но это семечки по сравнению с тем, что разразится потом, когда выяснится де-факто, кто такой Кэп.
– Чтобы ввести порт в оборот, нужны огромные вливания. На иностранцев трудно рассчитывать. Приходится ориентироваться на своих. Кто бы они ни были. Кэп давно уже отошел от преступной деятельности и занимается только бизнесом.
– Я бы охотно согласился с тобой, если бы не разговор, который состоялся в этой же комнате десять минут назад. И если бы не тот арсенал, который перекочевал из кармана Кэпа и его громил в руки твоих шустрых ребят. Если это не признак преступной деятельности, то я просто не понимаю, о чем мы говорим. Кстати, могу сделать тебе комплимент. Если ты готовил эту команду, то я перед тобой преклоняюсь. Мои, например, не умеют так работать. У меня ребята - бойцы. А твои - чистильщики, райнеры. Я сначала принял их и тебя, кстати, за боевых пловцов. Возможно, они и были боевыми пловцами. И наверняка неплохими. А ты не думай, что я, сухопутная крыса, в этом ничего не понимаю. Нагрузка на боевого пловца раза в четыре больше, чем на спецназовца. При прочих равных условиях. Но твои ребята сейчас - не боевые пловцы. Они - оперативники суперкласса. Их можно с вертолета выбросить в десятитысячную толпу, они сделают все, что нужно, и уйдут так, что никто ничего не заметит. Единственный вопрос, который я себе при этом задаю, простой и, возможно, глупый: зачем тебе такая команда?
– Кэпу пришлось быть агрессивным, потому что ты его к этому вынудил. Если бы ты не украл Мазура, ничего бы и не было.
– Кроме того, что Мазура нашли бы дней через десять на какой-нибудь отмели в Балтике, - мирно заметил я.
– А если бы вы столь эффектно не появились, в бойлерной лежал бы не Кэп, а я. Ты по-прежнему считаешь Кэпа добропорядочным гражданином, с которым государство может сотрудничать в деле восстановления дееспособности порта города К.?
– Ни хера ты не врубаешься, - заявил Егоров.
– Ни хера. Понял? А лезешь, твою мать!
– Санек, это просто потому, что мы плохо понимаем друг друга, терпеливо объяснил я.
– Перед нами поставлены разные задачи. Я играю какую-то роль в вашей игре, а ты с Профессором ведешь эту игру. Решай сам. Но учти, я не привык быть подсадной уткой. И я тебе скажу, почему вы проиграете.
– Не очень понимаю, о чем ты говоришь, но скажи, - согласился Егоров.
– За вами - огромное государство, десятки спецслужб, разных важных и неважных учреждений. Государство, в общем. А это значит, что ни один человек не принимает самостоятельного и окончательного решения. Даже президент. У него штат советников, кабинет министров и все такое прочее. Что дает шанс одиночке выиграть у государства? Да только то, что он свободен и принимает решения сам. И мгновенно, по мере обстоятельств. В длительной игре, связанной с многолетними расследованиями, поисками доказательств, государство может выиграть у одиночки. В быстрой игре - нет. А у нас сейчас, как я понимаю, очень быстрая игра. Передай это Профессору, если увидишь его.
– Не знаю, увижу ли я его, - ответил Егоров. Я удовлетворенно покивал.
– У людей есть способность лезть к другим со своими советами. Но я заметил, что советы эти так и остаются пустым сотрясением воздуха, очень редко кто им следует. Из твоего ответа я понял, что ты серьезно задумался над моим советом. И это вызывает во мне чувство глубокого удовлетворения. Только не звони. Решишь доложить - явись и доложи лично. Человек как-то по-иному воспринимает неприятности, когда другой человек говорит ему о них не по телефону, а глаза в глаза. В Чечне, например, я пользовался этим без зазрения совести. Когда у нас срывалась какая-нибудь операция, я приходил к нашему полковнику и все ему докладывал. После чего он говорил: "Пошел ты..." Ну, в общем, догадываешься, в какое место он меня посылал. И на этом для нас все заканчивалось. Какие уж доводы он приводил высшему начальству, не знаю. Однажды ему даже вкатили выговорешник, но он его пережил.
– И часто у вас срывались операции?
– поинтересовался Егоров.
– Два раза.
– Где ты был сегодня с двух часов дня до пяти часов вечера?
– Катался по пригородам. И беседовал с Мазуром. Игорь Борисович, председатель местного отделения "Яблока". Очень интересный человек. Не знаком? Рекомендую. Он ввел меня в курс местной политической жизни и рассказал о своей программе. Хорошая у них, оказывается, программа. Умная и дальновидная. На будущих выборах я буду голосовать за "Яблоко". И тебе советую.
– Что ты делал после семнадцати часов?
– Ремонтировал "пассат" в "Евросервисе". Поцарапал случайно бочину. И сменил стекло, было с трещиной, она начала расходиться. Но это я в счет не поставлю, мои дела.
– Что ты делал от семнадцати до семнадцати двадцати?
– Да ничего. Высадил Мазура, он уже опаздывал на передачу, к нему даже подбежал Чемоданов. Посидел немного в машине и поехал искать сервис.
– Зачем ты сидел в машине?
– Санек! Если ты был за рулем почти три часа, нужно же просто немного посидеть и отдохнуть! И подумать о том, что тебе рассказал умный человек. Не так, что ли? В семнадцать двадцать началась передача "Голосуй сердцем". Сейчас вот смотрел ее в повторе. Правда, эти козлы помешали сосредоточиться... Без двух или трех минут пять я подвез Мазура к телестудии. Это тебе подтвердят и сам Мазур, и Чемоданов, и охранник на вахте. Из твоих настойчивых расспросов я заключаю, что между семнадцатью и семнадцатью двадцатью что-то случилось. И в причастности к этому происшествию ты подозреваешь меня. Нам будет, возможно, легче разговаривать, если ты скажешь, что случилось и в чем ты меня подозреваешь.
Вошел Гена Козлов, доложил:
– Все в порядке. Объекты на месте.
– Можешь нормальными словами, - кивнул Егоров.
– В бойлерной. Там до понедельника никого не будет. Ключи у нас.
– Сколько они выдержат?
– Да пару дней запросто, - заверил Козлов.
– Ну, похудеют немного. Так это им только на пользу. Что будем с ними делать?
– Пока не знаю, - подумав, ответил Егоров.
– Свободен.
– Слушаюсь, - ответил Козлов и вышел.
– У тебя нет двух дней, Санек. Знаешь, какой вопрос начальство любит больше всего не свете? "Почему не доложили немедленно?" И тут оправдывайся не оправдывайся, все без толку. Обязаны были доложить немедленно. При этом у меня такое впечатление, что даже не слишком важно, что случилось. Любому происшествию, любой неудаче можно найти оправдание. А вот когда тебя спрашивают: "Почему не доложили немедленно?" - тут стой столбом и молчи. Потому что нечего сказать. Поэтому выбор у тебя небольшой: или докладывать немедленно, или вообще не докладывать. Ну, возникли шероховатости в проведении операции. Ну, мы их, это самое, устранили. Мне, конечно, трудно давать тебе конкретные советы, потому что я не в ситуации, но я от всей души рад поделиться с тобой крохами мудрости, накопленными за жизнь. Что и делаю. Лично для меня, конечно, был бы камень с души, если бы Кэп попал в какую-нибудь автомобильную или любую катастрофу. Но окончательное решение принимать тебе. И отвечать за него, Санек. Сколько я себя помню, народ у нас никогда не отвечал за свои поступки. За простого человека отвечал начальник. А за начальника - другой начальник. А за другого начальника - вообще никто. И только сейчас мы начинаем понимать, что за каждый свой шаг отвечаем мы сами. Полной мерой. Сделал ошибку - плати. По-моему, это самый трудный опыт, который мы приобретаем. Тебе так не кажется?
Я вообще-то не большой любитель болтовни. Но тут трепался, как полковник Митюков на вводной лекции по научному коммунизму. Во-первых, мне нужно было приглушить подозрения, которые шевелились в душе Егорова. (Хорошая интуиция, твою мать, ничего не скажу!) А главное, пожалуй, - хоть немного разрядиться, снять напряжение этого дня. Я, может быть, наделал за сегодня кучу ошибок. Но то, что день был напряженным - этого никто не сможет отрицать. Поэтому я и молол что ни попадет на язык, отмечая между делом, как хмурится Егоров. Я-то свои дела сделал, пусть это были и ошибки, а ему нужно было принимать решения. И важные, так скажем. Да и в самом-то деле - служить в Москве в каком-нибудь элитном разведуправлении (а они, по-моему, все элитные) или тянуть лямку командира морского дивизиона где-нибудь на Камчатке - есть разница? А речь шла именно об этом. Егоров мог хмуриться на мои слова, но он не мог не понимать, что я совершенно прав.