Рискованное приключение
Шрифт:
— Еще один просчет. Должно быть, вас немилосердно терзает чувство собственной вины. Какая жалость…
— …что я не убил себя? — Ротгар улыбнулся. — Я научился справляться с чувством вины. И все же виню себя в том, что недооценил вас. Когда ваш отец ворвался в холл вне себя от ярости, размахивая пистолетом, вы, Брайт и я находились неподалеку, имея при себе оружие. Я мгновенно принял решение: ваш отец должен умереть, но было бы крайне неудобно, если бы это случилось от руки Маллорана. Всем известно, что мы с вашим отцом не ладили, и в своем бредовом состоянии он распространял лживые слухи обо мне
Форт пожал плечами:
— Каким я и являюсь. Я убил его.
— Вы могли просто ранить или выстрелом выбить пистолет из его руки. Вы — хороший стрелок и стояли совсем близко.
Челюсти Форта сжались.
— Я думал, это извинение, а не допрос,
— Milles Pardons [22] . — Ротгар склонил голову. — Разумеется, вам пришлось убить его, чтобы спасти вашу семью от бесчестия. Мои извинения связаны с тем, что я не правильно вас понял и впоследствии не уделял вам должного внимания. Принял вас за олуха, способного убить собственного отца, пусть даже ненавистного, без угрызений совести. Постепенно до меня дошло, что это не так. Насколько я могу судить, ваша деятельность с тех пор, как вы стали графом, была ответственной и зрелой, за исключением отношения к моей семье. Мне остается только предположить: подобно своему отцу, переложившему собственную вину на меня и принцессу Августу, вы переложили ее на Маллоранов.
22
Тысяча извинений (фр.)
— Из чего вы заключили, что я спятил. Я бы назвал это — с больной головы да на здоровую.
— Бессмысленно подначивать меня, Уолгрейв. Не в ваших силах досадить мне. Да, в моих жилах течет кровь моей сумасшедшей матери. Ваш отец не был безумен, разве что в самом конце. Он чересчур любил власть и слишком мало задумывался, к чему могут привести его поступки. Кроме того, он являлся рабом собственной непомерной гордыни, неуправляемого темперамента и не выносил, когда ему перечили. Мне кажется, вы унаследовали все его недостатки.
Маркиз поднялся и расправил белоснежное кружевное жабо.
— Примите мои извинения за то, что не правильно вас понял, поставил в положение, причинившее вам боль, и ничем не помог.
— Неужели вы думаете, я принял бы от вас подачку?
Ротгар невозмутимо продолжал:
— Ваши страдания говорят о том, что вы не бессердечны. И я не стал бы отказывать, если бы вы попросили руки Эльф.
Форт рассмеялся:
— Теперь вы, надеюсь, закончили? Чертовски неудобная поза.
— Да, мы закончили. — Ротгар повернулся и вышел из комнаты,
Через минуту вошла Сафо и перерезала веревки, которые привязывали Форта к дивану. Он вытянул руки перед собой, морщась от боли, и поднялся со стоном.
— Не хотите ли принять горячую ванну перед тем, как одеться, милорд? — спросила она.
— О, зовите меня Форт. — Он потер лицо израненными руками. — После сегодняшней ночи любая попытка соблюсти формальности кажется нелепой, не правда ли?
Напрягая слух, Эльф мерила шагами холл, но не слышала ни криков, ни шума борьбы. Когда Ротгар наконец появился, он казался абсолютно спокойным, что, впрочем, было его обычным состоянием.
Во рту у нее пересохло. Настала пора отвечать за последствия собственной глупости. Но он только сказал:
— Полагаю, ты хочешь вернуться домой.
— Да, пожалуйста, отвези меня.
Она ни на минуту не сомневалась, что сможет вернуться в Маллоран-Хаус, хотя и понимала, что многие семьи захлопнули бы дверь перед лицом падшей женщины. А как поступит Ротгар?
Он взял ее за руку и повел к карете, которая вернулась за ними. Оказавшись внутри, он, однако, заметил:
— Мне есть что сказать тебе.
— Да? — У нее засосало под ложечкой от страха, но не перед наказанием, а из боязни лишиться его любви.
— Я ведь предупреждал тебя насчет Уолгрейва.
— Я не хотела ничего плохого, — опять сказала она.
— Это, моя дорогая, самые непростительные слова из всех возможных. Тебе следовало понимать, насколько свежи его раны, и надо дать им время зажить. Вместо этого ты требовала от него ответов, которые он не был в состоянии дать.
— Ты так считаешь? Он назвал меня осой.
— Хорошо еще, что не Торквемадой [23] .
— Кем?
— Да был такой известный палач.
— Похоже, мое образование оставляет желать лучшего!
— Не надо винить меня в этом. Тебя учили вместе с Шоном, но ты всегда витала в облаках. Мне следовало знать, к чему это приведет.
— О Бей… — Уловив смешливые нотки в его голосе, Эльф смахнула слезы. Она сомневалась, что заслуживает его сочувствия, и отчаянно хотела смягчить его отношение к Форту.
23
Томас Торквемада — с 1480 года глава испанской инквизиции (Великий инквизитор).
— Знаешь, он совсем другой человек, когда не имеет дела с Маллоранами. Вот почему все так плачевно кончилось. Хотя, если хорошенько подумать, этого человека для меня никогда не существовало.
— На сей раз дай ему время залечить свои раны.
— Я обнаружила, что не слишком терпелива. — Эльф посмотрела на мелкие царапинки, оставшиеся после ночных приключений. — Мне становится страшно, когда я думаю, что он может выкинуть. — И она ничуть не меньше боялась рассказать брату об угрозе Форта предать гласности всю историю.
Взяв ее за руку, Ротгар внимательно изучил отметины, но воздержался от комментариев.
— Я не говорю, что ты должна предоставить его самому себе. Я не пророк в подобных делах. Просто соблюдай осторожность и не требуй большего, чем тебе могут дать.
— Бей, а вдруг у меня будет ребенок?
— Об этом надо было думать раньше.
— Я думала. Такое случается. Я могу отправиться в путешествие… Но это будет и его ребенок.
— Тогда, полагаю, тебе придется сказать ему. Но я бы не стал настаивать на браке. Это прямой путь к трагедии.