Рискованное увлечение
Шрифт:
Когда он вошел в нее, ее тело заполыхало. Она только успела вскрикнуть в экстазе и уткнуться Олдену в плечо. Выжидая момент, он улыбнулся ей, прежде чем двигаться дальше. Его движения становились все мощнее и глубже.
В голове у Джульетты помутилось. Ее сердце навсегда отдано этому мужчине. Она любит его. Но может так случиться, что ей никогда не удастся выйти за него замуж. Он сказал, что будет ждать. Но можно ли этому верить? Сегодня ему кажется, что он выдержит их разлуку. Но что будет, если счет одинокой жизни пойдет на недели и месяцы? Однако сейчас – только в одну эту ночь – она не будет об этом думать. Вверив себя распутнику, она не будет об этом заботиться. К дьяволу все опасения о возможных последствиях! Джульетта открыла глаза, чтобы навечно зафиксировать в памяти его черты.
На пике наслаждения ее любовник затрясся так, что волны от этого прокатились по телу Джульетты, вознося к умопомрачительным вершинам облегчения. Его голова была откинута назад, на лице застыло возвышенное выражение. Джульетта закрыла глаза: силы ее оставили. И тогда она уснула в его сомкнутых руках невинным чистым сном.
Она проснулась, почувствовав поцелуй на губах. Рука Олдена нежно убрала волосы с ее лба. Джульетта вернула поцелуй, словно отвечая ночному ангелу, пришедшему забрать ее в рай.
– Время полночных проказ пришло, – прошептал Олден. – Пора отправляться за чудесными сокровищами Харальда Хорфагера.
Глава 17
Джульетта усилием воли заставила себя проснуться. Олден, уже одетый – в темном камзоле, бриджах и ботфортах, – стоял около кровати. Рукой он загораживав пламя, чтобы прямой свет не падал Джульетте в глаза.
– Что ты со мной сделал? – сказала она. – У меня такое ощущение, будто вся кровь вышла из тела и заместилась глупым восторгом.
– Почему глупым? – Олден ухмылялся, как Авденаго, которого накормили сметаной.
– О, я совсем оглупела от любви, Олден Грэнвилл Строн, – сказала Джульетта, взглядывая на его лицо. – Как я вынесу одиночество после всего этого?
– Так же, как я. – Он наклонился и поцеловал ее в губы. – День за днем.
Она села в постели, все еще чувствуя слабость в каждой клеточке тела.
– Сейчас утро?
– Почти рассвело. Уже минуло несколько часов после полуночи. Лорд Эдвард сейчас в дороге. Я должен его нагнать. Ты по-прежнему настроена ехать?
К чему эти глупые колебания? В конце концов, она не видела Фелтон-Холл с тех пор, как убежала с Джорджем, и, возможно, ее отец вовсе не уехал в Лондон. Она встала и быстро сполоснулась, стараясь не обращать внимания на Олдена, пожиравшего ее глазами. Наверняка своим видом она действовала на него возбуждающе. У нее почти не возникало сомнений, что он не устоит и вместо того, чтобы поспешить к врагу, захочет вновь предаться любовным утехам.
– Я бы с радостью сделал это, – сказал он, слово читая ее мысли. – Видит Бог, как я хочу тебя. Но раз уж меня ожидает холостяцкая жизнь на неопределенно долгое время, вероятно, лучше начать прямо сейчас. Кроме того, мы не должны пропустить лорда Эдварда.
Рассвет начинался молочно-белым отливом, напоминающим яичную скорлупу. Джульетта стояла рядом с Олденом под деревьями. Ее трясло – но не от холода. Вставший из мрака огромный дом пока еще спал. Это и был Фелтон-Холл. Здесь она выросла. Здесь она играла с Китом. Под сенью этих деревьев она мирно гуляла с матерью. И отсюда же убежала с Джорджем Хардкаслом, красивым и обаятельным, но лишенным глубоких чувств. И по существу – недобрым. В крови у нее пробежала легкая дрожь, словно сонм крошечных бесенят.
Олден молча взял ее за руку и потянул назад. Еще несколько минут они выжидали в полной тишине. Наконец из рощи напротив показались бесформенные тени, постепенно превратившиеся в уродливые фигуры. Казалось, что вперед движется маленькое стадо загадочных животных с необычно длинными шеями и головами, прыгающими при каждом шаге.
– Наш враг, – прошептал Олден. – Со своими приспешниками.
Тени подвигались все ближе, дергая причудливыми головами. Джульетта всматривалась в четырех мужчин с кирками и лопатами. Впереди группы, разбрасывая торф свирепыми шагами, выделялась фигура в плаще. Джульетта узнала лорда Эдварда Вейна.
Сын герцога остановился в углу пастбища и показал мужчинам, где начинать копать. Олден повернулся к Джульетте и, приложив палец к губам, улыбнулся.
Две кирки взметнулись вверх и затем с глухим стуком опустились на землю.
Заболоченный пятачок, приютившийся в основании небольшого холма, находился в том самом месте, которое Джульетта показывала Олдену на карте. Когда они с Китом были детьми, здесь журчал ручей, но позже ниже проложили дренажную канаву. В почве и теперь скапливалось достаточно естественной влаги для роста дикого ириса и низкорослой жесткой осоки. Но скот спускался на водопой по склону холма. С одной стороны от него были разбросаны руины кирпичного строения. Между этими развалинами бушевали заросли ежевики. С другой стороны холма тянулся разрозненный приземистый кустарник.
Бух-бух. Хлюп-Хлюп. Лепешки грязи летели во все стороны. Лорд Эдвард стоял поодаль и наблюдал.
Олден опустился на землю и потянул Джульетту вниз, усадив рядом с собой. Затем снял свой камзол и обернул вокруг ее плеч. Она совершенно не представляла его дальнейших планов, но ни о чем не спрашивала. Так они сидели бок о бок в молчании, пока люди трамбовали дикий ирис и рубили осоку. Чем бы ни кончились эти раскопки – найдет лорд Эдвард сокровища Харальда Хорфагера или нет, – Джульетта не ждала для себя ничего хорошего. Джордж Хардкасл по-прежнему оставался ее мужем.
Где-то на фермах прокричал петух, потом другой. Эхо повторило их сиплые голоса. С озера возле дома внезапно вспорхнули утки. С шумом рассекал крыльями воздух, стая пролетела мимо. Блеклые тона яичной скорлупы перешли в ясные небесные краски раннего летнего утра.
Позволяя своей руке покоиться на ладони Олдена, Джульетта прислушивалась к ударам собственного сердца, в такт взмахам и ударам землекопов. Сын герцога нетерпеливо вышагивал взад-вперед рядом с кучей грязи. Прошел час, может – два, прежде чем солнце, пробившись сквозь верхушки деревьев, осветило поляну. Тусклый камзол лорда Эдварда вспыхнул розовым пламенем. Застывшее лицо – в пудре, румянах и мушках, скрывающих шрамы, – попало в фокус. Сын герцога стянул свою треуголку и поскреб голову под париком.