Рисунки Виктора Кармазова
Шрифт:
…В армии Виктор спасался от скуки чтением книг. Большую часть двух лет, двух месяцев и десяти дней он прослужил на линейной заставе, на финской границе — сержантом. Это звание подразумевало периодическое дежурство по заставе, другими словами, сержант заступал на службу с шести утра до шести вечера, либо — с вечера — до утра. И если двенадцать часов в дневное время приходилось крутиться и почти постоянно быть под наблюдением начальства, то ночью времени, ничем конкретным незанятого, было навалом, и Виктор, чтобы не уснуть за приборами сигнализации о нарушении государственной границы, либо рисовал, либо читал. А что читать, если на заставе имелось всего два десятка книг, из которых более менее интересные давно были прочитаны, а другие даже брать в руки не хотелось!
Но однажды Виктору довелось побывать в офицерском доме — в квартире начальника заставы, и там к своему восторгу он увидел целый шкаф, снизу доверху забитый книгами. Честно попросить старшего лейтенанта дать что-нибудь почитать, он постеснялся. Зато набрался наглости и как-то ночью, когда начальник укатил с тревожной группой по тревоге, заскочил к нему в дом, и утащил первую попавшуюся под руку книгу, которой оказался «Черный тюльпан» Александра Дюма. Книга была интересной, но тонкой, той же ночью он ее прочитал и, когда начальник вновь уехал с тревожной группой, сержант вернул ее на место, не забыв прихватить томик другого классика — Майн Рида. Эта книга в оранжевом переплете была из шеститомного собрания сочинений и содержала два романа — «Белый вождь» и «Квартеронка».
В предвкушении, что во время следующей смены будет что почитать, Виктор бережно обернул книжечку в белую бумагу, написал на обложке: «Н. Г. Чернышевский. ЧТО ДЕЛАТЬ?» и убрал в свою тумбочку. На заставе никогда не пропадали ценности — часы, деньги могли лежать в той же тумбочке сколько угодно, но конфеты и другие сладости оставлять было нельзя. Так же как и книги, — читать любил не только Виктор. Но он никак не мог подумать, что кто-то из сослуживцев позарится на Чернышевского, которого все не любили еще со школы! Однако хитрость не удалась, и в тот же день книга из тумбочки исчезла.
Это было полбеды — рано или поздно книга либо вновь появилась бы в тумбочке, либо Виктор заметил бы ее у кого-нибудь из пограничников и отобрал. Все оказалось гораздо хуже. Уже на следующий день начальник заставы вызвал его в канцелярию, и там, на столе Виктор увидел обернутого в белую бумагу «Чернышевского». Оказалось, что книгу вытащил из тумбочки водитель УАЗика, а старший лейтенант, поехав с ним куда-то, вдруг обнаружил в бардачке машины свою собственность. Виктор едва со стыда не сгорел, оправдываясь, что взял книгу только на время, почитать, а потом обязательно бы вернул ее на место. Начальник оказался нормальным мужиком, сержанта простил и даже разрешил книгу дочитать. После того случая Виктор в его дом не наведывался, а попросить почитать чего-нибудь стеснялся.
И вот сейчас он смотрел на свою пока что единственную книжную полку, в которой среди детективов и фантастики стоял и томик Чернышевского, до сих пор не сданный в макулатуру. Виктор абсолютно не помнил, трогал вчера книгу или нет, но куда еще он мог бы засунуть по-пьяни чудесную страничку — только во «Что делать?»
В дверь позвонили. Недоумевая, кто бы это мог быть, Виктор пошел открывать и увидел на пороге Джона Маленького.
— Все, кремировали, — доложил Джон Маленький, пожимая Виктору руку.
Тот уставился на водителя суточной машины, ничего не понимая.
— С кладбища я, — пояснил Джон Маленький. — Говорю, кремировали нашего с тобой воскресного напарника, Оказалось, не было у товарища Козлова ни родных, ни друзей, ни места на кладбище…
— Ну, хоть коллеги по работе помянули, — развел руками Виктор. — Пойдем на кухню. Может, перекусишь чего?
— Пойдем, — принял предложение водитель, не преминув, однако, сунуть нос в комнату. После чего Виктор сразу догадался, что заехал к нему Джон Маленький не просто так.
— На сутки заступил? — спросил он.
— Как обычно…
В холодильнике нашелся кусок колбасы, которую Виктор накануне не осилил с Никитой. Он порезал ее тонкими дольками на сковороду, и после того как дольки немного пошипели перевернул их и залил пятью яйцами — больше не было. В морозилке обнаружился кусочек сала, который хозяин квартиры тоже порезал ломтиками и выложил на блюдце. Кроме того Виктор поставил на газовую плиту чайник, а к чаю достал из настенной полки пачку печенья «Юбилейное», потом вспомнил про остаток торта и тоже выставил его на стол.
— Шикуешь, Кармазов, — прокомментировал Джон, берясь за вилку.
Яичницу они смели, словно оголодавшие — ни одной маломальской крошечки на сковородке не оставили. И сало с бородинским хлебом хорошо пошло, хоть им и не закусывали алкоголь. Принялись за чай. По возвращении из армии Виктор ценил нормальный чай вдвойне. На заставе этот напиток чаем назвать было сложно — так, чуть подкрашенная водичка. Хорошо хоть, время от времени повар вместе с чаем заваривал чагу — что-то типа коры, вернее, нароста на березе, который придавал напитку темно-коричневый цвет и особый привкус — говорили, что эта самая чага очень полезна для организма, чуть ли ни от рака вылечивает.
Работая в инкассации, Виктор пристрастился к чаю «Индийскому» — со слоником на этикетке. Такой чай простым советским труженикам доставался разве что в праздничных наборах, праздников же — по пальцем одной руки пересчитать. Но у инкассаторов была своя лафа, и с чаем со слоником на этикетке они проблем никогда не знали.
Заварочным чайником Виктор не пользовался, всегда сыпал в кружку — в зависимости от ее объема — одну, полторы, либо две чайных ложки заварки. После этого заливал кипятком и только затем добавлял в кружку сахарный песок или сахар кусковой — главное, чтобы было сладко. И не важно — подавался ли к чаю бутерброд с сыром, или, к примеру, сладчайшее пирожное «эклер».
Джон Маленький, которому Виктор насыпал в кружку пять чайных ложек сахарного песка и придвинул торт, слегка удивился такому проявлению сладколюбия приятеля, но ни от чего отказываться не стал — чай выпил и кусочек торта съел с видимым удовольствием. И только после этого, вдруг посерьезнев, сунул руку за пазуху и достал помятый листок. Виктор сразу догадался, что это.
— Я же ведь не просто так к тебе заехал, — понизив голос, сказал Джон Маленький. — Я же ведь сразу понял, что-то в этой истории нечисто!