Рисунок на стене
Шрифт:
– Да уж ладно, не ошибаетесь, – засмеялась Дора. – То есть, предположим, я обижаюсь на маму, что она не купила мне игрушечную козу в пять лет. Я могу попасть именно в этот момент? Или я в пять лет не могу ничего изменить и это не считается? Хотя… вот что надо было делать? Стащить деньги и купить козу? Но мне бы не продали…
– Это уж ты сама сейчас решай, можешь ты в пять лет или не можешь что-то менять. Я знал одного ребенка, который вернулся в прошлое, чтобы продать козу. Причем живую. И изменил к лучшему жизнь всей семьи. Да еще и быстро добежал до лавки и купил большие часы. В родительской хижине-то часов не было и быть не могло.
– Часы? Зачем такому большие часы? Ладно бы наручные, – фыркнула Дора.
– Толку-то от наручных, – так же фыркнул гном. – Ты меня
– Ясно… – протянула Дора.
Куда же, интересно знать, она переместится? Хорошо бы – в ту минуту, когда она испугалась и не стала поступать учиться на юриста. Сейчас понятно, что пугаться было нечего, но тогда она была молоденькая и каждый день слышала, как отчим кричал матери: «Твоя дура никуда не поступит!» Вот бы сделать так, чтобы мама не выходила за отчима. Но их свадьба состоялась за месяц до рождения Доры. Говорят, в таких семьях дети обычно называют отчимов отцами. Но отчим Доры остался отчимом. Своих детей он иметь не мог, а Дора навсегда для него осталась плохой частью прошлого его жены. Казалось, что Дора была виновата во всех неприятностях и прошлого, и настоящего, и будущего их семьи. Ладно, что теперь об этом думать. Все плохое когда-то кончается… хотя иногда оно кончается еще более плохим. Например, браком с человеком, который никогда не исполнит ничего из того, что ты хочешь. Чем больше Дора слышала в свой адрес гадостей от отчима, а иногда и от отчаявшейся матери, тем больше она убеждалась внутри себя, что она достойна лучшего. Лучшее в ее понимании было – богатый дом, а не эта отчимова развалюха. Машина, которая не ломается раз в месяц. И, конечно, богатый муж, который осыплет ее цветами и увезет в свадебное путешествие на далекие берега, а потом внесет на руках по дорожке, усыпанной цветами, в огромный дворец. Дворец Дора почему-то представляла себе как в сказках.
Девчонки-подружки мечтали о любви, а она – о том, чтобы презрительно посмотреть на отчима перед тем, как навсегда захлопнуть за собой дверь… Но в один прекрасный день вечером в эту дверь постучался робкий мальчик с соседней улицы, с которым они вместе ходили по утрам на пробежки и по большей части молчали. В этот раз он был в отглаженной рубашке, с букетом противных пестрых цветочков в прозрачной обертке, с огромным смущением вошел в ее комнату и предложил выйти за него замуж. Она раскрыла рот от удивления …а закрыла его уже для того, чтоб сказать «да», потому что в этот момент раздался из-за стены жуткий вопль отчима: «…и кормлю твою бездельницу Дору!» Бежать. Бежать – это было единственной мыслью. Перед глазами корчились, обугливались и рассыпались пеплом все ее мечты о далеких берегах и дворцах. Но у мальчика-в-рубашке была квартира, которую он снимал почти что самостоятельно, и ни во что не вмешивающиеся родители в другом городе. А дворцов – она впервые ощутила это очень остро – дворцов можно и не дождаться.
– Ну так решилась, что ли? – насмешливо произнес гном. Он поставил кукольную чашечку на кукольный столик и почесал затылок под колпаком.
– Решилась… – скорее повторила за ним, чем ответила Дора.
– Смотри, – предупредил гном. – Насколько я знаю, чаще всего люди жалеют о том, что не признались кому-то в любви, особенно этим страдают женщины. Но по моему опыту гнома (ему явно нравилось слово «гном») – такие исправления мало что меняют. По крайней мере – в лучшую сторону. Часто люди надеются вернуться туда, где была возможность заключить удачную сделку, а попадают к одру умирающего дедушки, чтобы сказать ему, как его любят. Или туда, где решили никогда не иметь детей. Ваше сердце непредсказуемо.
– Это уж точно не обо мне, – Дора поджала губы. – Я все-таки надеюсь, что получу другое образование или работу. И буду жить лучше, чем сейчас, это уж точно.
– Смотри, – еще раз сказал гном. – Не забудь про часы!
– Я никогда не жила в хижине, – пожала плечами Дора. – Часы есть везде!
– Тогда подойди к часам сейчас, – скомандовал гном. – Положи руки на циферблат. Остальное сделаю я сам.
– Стой! – вскрикнула Дора. – Как же я сразу не подумала! Ведь если что-то изменится в прошлом, хотя бы один вздох или один шаг, – последствия могут быть самыми разными и для других людей, и в жизни целых…ну, стран, государств! И если я поменяю что-то в жизни, и не только в своей…
– Ох, люди, – впервые гном произнес что-то без ухмылок. – Вы даже не представляете, как много существует вариантов для каждой жизни и для всех жизней в целом. В какой причудливый узор они могут сплетаться, как невероятно они могут скрепляться такими вещами, которых вы в своей жизни и не замечаете… Словом, не бойся, ничего фатального из-за тебя не произойдет. Разве что какая-нибудь внучка закажет для любимой бабули коричневое платье в подарок – а придет зеленое. Война из-за этого не начнется, а если окажется, что бабуля давно мечтала о платье именно зеленого цвета – так и вовсе красота, правда? Так что либо клади руки на циферблат, либо желай мне доброго пути и на этом расстанемся.
– Я уже положила. Долго еще ждать? – кусая губы, спросила Дора.
***
– Долго еще ждать? – кусая губы, спросила Дора.
– Что? – захлопал пушистыми детскими ресницами гость. Чашка в его руках дрогнула, еще немного – и капли чая попали бы на рубашку.
– Ты пришел мне что-то сказать, правда? – произнесла Дора и испуганно обхватила руками собственные плечи. Только сейчас она поняла, что находится в полутемной комнате родительского дома, в «детской», как называла ее мать даже в те годы, когда Доре самой впору было бы быть матерью. На столе, среди наскоро раскиданных книг и конспектов, стояла ваза с пестрыми цветами. Фотографию таких цветов она рассматривала однажды в туристическом проспекте сквозь стекло киоска, когда к киоску подбежал за бутылкой воды парень с соседней улицы, завершая пробежку, – так они и познакомились…
– Да, – он поставил чашку на стол, и она все поняла. Она попала в тот самый момент своей жизни, когда он должен был сделать ей предложение.
–Ну конечно, – сквозь зубы произнесла Дора. – То есть, я хотела сказать, говори.
Он говорил сбивчиво и все больше краснея, а она смотрела куда-то сквозь него, молодого, почти совсем еще мальчика, со смешной и трогательной – так считали подруги – копной рыжих волос.
Она никогда не ошибается. Она все знает точно. Значит, вот он – поворотный момент ее судьбы. Она не должна была давать согласия. Ее все-таки ждало лучшее будущее, лучшая жизнь. А сейчас, через пять минут, она перечеркнет это самое будущее. Точнее – теперь уже не перечеркнет. И с новыми силами, с опытом взрослой женщины, столько добившейся вопреки замужеству за этим ничем не примечательным, самым обычным – пусть и порядочным, добрым и любящим ее -человеком, – она все начнет с нуля, и весь мир будет у ее ног. Итак, она уедет в другой город, там поступит учиться… где взять денег – это большой вопрос, но об этом можно подумать и после. А сейчас надо стряхнуть с себя всю прошлую жизнь.
– Нет. Я не хочу за тебя замуж, – перебила она. Мальчик, который будто только этого и ждал, тяжко вздохнул.
– Прости, – добавила она на всякий случай. В фильмах всегда показывали, что в таких случаях женщины говорят «прости». А потом устремляются к жизни, о которой мечтали.
Мальчик встал и побрел к двери комнаты. Обернувшись от двери, он сказал:
– Я тебя люблю.
И вышел.
Дора села на стул и шумно выдохнула. Где-то в этот момент отчим должен был кричать про то, что он ее кормит. Но теперь все равно, ведь отныне все пойдет иначе. Сейчас только найдем часы, -ох, ведь чуть не забыла! Опыт, надо сохранить опыт. Она сделала шаг к двери, и тут ее охватил ужас.