Рисунок жизни
Шрифт:
Отто. Подождем и посмотрим, что будет делать он с нами.
Джильда. Неужели тебе совершенно не стыдно?
Отто. Не больше, чем тебе.
Джильда. Наши отношения деградируют, полностью деградируют.
Отто. Только в сравнении со стандартами других людей.
Джильда. Почему мы должны льстить себе тем, что мы — совершенно другие?
Отто. Лесть тут совершенно не причем. Мы другие. Наши жизни диаметрально противоположны привычным социальным отношениям.
Джильда. Красноречиво, очень красноречиво, и так обтекаемо.
Отто. Это правда. Так что нет смысла топать ногами и вещать о деградации. Разумеется, это деградация. Согласно известному нравственному кодексу, наши отношения аморальны и всегда такими и были. Методисты нас не похвалят. Католики тоже. Как и евангелисты, епископалианцы, представители англиканской церкви. Боюсь, даже полинезийцы не будут о нас очень уж высокого мнения, но тем это без разницы, очень уж они далеко. Они могут собраться вместе и не погрешат против истины, как они ее понимают, говоря, что мы развратные, отвернувшиеся от Бога, аморальные дегенераты. Имеют они на это право?
Джильда(печально). Да, Отто, полагаю, что да.
Отто. Но речь-то о том, что не их это дело. Мы никому не причиняем вреда. Мы не засоряем мир незаконнорожденными детьми. Единственные, кому мы, возможно, портим жизнь, это мы сами, а потому и разбираться в этом только нам самим. И для тебя это совершенно бессмысленное занятие, пытаться определить, кого ты любишь больше, Лео или меня, потому что ты сама этого не знаешь! В данный момент — меня, потому что ты прожила с Лео достаточно долгое время, а я отсутствовал. Веселый, ироничный случай свел нас вместе и завязал наши судьбы в тугой узел. Отрицать это нелепо, развязать узел — невозможно. И единственное, что остается — наслаждаться, каждым моментом, каждой секундой…
Джильда. Сойди с трибуны и перестань проповедовать!
Отто. Мне очень хочется заняться с тобой любовью, будь уверена! Без тебя мне было так одиноко. Теперь я вернулся и больше не собираюсь мучаться одиночеством. Поверь мне, одиночество — это для дураков.
Джильда. Вся эта история — для дураков.
Отто. Ты такая красивая, дорогая, и так мне нужна. Круг замкнулся, теперь снова моя очередь. Это справедливо, не так ли?
Джильда. Я… полагаю, что да.
Отто. Если бы ты не хотела меня, все было бы по-другому, но ты хочешь, моя драгоценнейшая, я вижу это в твоих глазах. Ты хочешь меня точно так же, как я хочу тебя.
Джильда(с улыбкой). Пожалуй.
Отто. Этот момент достоин того, чтобы остаться в памяти. Искра экстаза перескочила из вчера в завтра, чтобы вспыхнуть пожаром. Не забывай этот момент, что бы ни случилось. Пусть
Джильда. С такой позиции все так легко и просто.
Отто. Что мешает тебе обойти диван?
Джильда. Я не смогла бы сдвинуться с места, даже если бы загорелся весь дом.
Отто. Я тебе верю. К черту диван!
Перепрыгивает через него и обнимает Джильду. Они стоят, крепко обнявшись, потом вместе усаживаются на диван.
Отто(целует ее). Хвордан стар дет тил!
Джильда(томно). Что ты сказал, дорогой?
Отто. «Как поживаешь», на норвежском.
Занавес медленно опускается.
Та же комната. Примерно половина одиннадцатого утра. Когда занавес поднимается, мисс Ходж приводит Эрнста Фрайдмана.
Мисс Ходж. Я скажу мадам… мисс… мадам, что вы пришли, сэр.
Эрнест. С чего такая путаница, мисс Ходж?
Мисс Ходж. Мне только вчера вечером сказали, сэр, что… э… ну… что… э…
Эрнест. Я понимаю.
Мисс Ходж. Вот я и постоянно сбиваюсь, но, думаю, со временем все станет на свои места.
Эрнест. Я в этом нисколько не сомневаюсь.
Мисс Ходж идет в спальню, тут же возвращается, поджав губы.
Мисс Ходж(холодно). Она выйдет через минуту, сэр.
Мисс Ходж уходит на кухню и с треском захлопывает за собой дверь. Эрнест в недоумении смотрит ей вслед.
Появляется Джильда. Она куда-то собралась. Уже в пальто и шляпке.
Джильда(очень уж радостно). Эрнест! Какой сюрприз!
Эрнест. Что случилось с мисс Ходж?
Джильда. А что с ней случилось? Я не знаю… не спрашивала.
Эрнест. Напрасно ты сказала ей, что вы с Лео не женаты.
Джильда. Сорвалось с языка. Я забыла, что она этого не знала. Ты приехал из Парижа?
Эрнест. Да, вчера вечером. Несколько недель никак не мог уладить один вопрос.
Джильда. Какой вопрос?
Эрнест. Насчет подлинности картины Холбейна.
Джильда. Полагаю, кто-то говорил, что это фальшивка?
Эрнест. Да.
Джильда. А это подлинник.
Эрнест. По моему скромному мнению, да.