Ритианский террор
Шрифт:
Полчаса спустя, после разговора Спенглера с Кассиной, он получил отчет о том, что Кассина, находясь все еще в полусознательном состоянии, сделал энергичную попытку освободиться от защитного воротника, и у него началось обширное кровотечение. Сейчас его полностью обуздали, он получил большую дозу лекарств и ему постоянно делают переливание крови. Состояние его критическое.
Пембан, Пембан, Пембан. Ну просто нельзя было освободиться от него: независимо от того, где вы находитесь мысленно, все равно, в конце покажется Пембан, как будто вы были Роджером, пытающимся вырваться из мертвого сада космического существа.
Пембан опять был прав; Пембан всегда был прав. Ритиане включили в мозг Кассины некоторую
— Мне кажется, — сказал Пембан в полдень, — что главным вопросом является вопрос, почему полковник Кассина так сильно старался добраться до рити, когда он обнаружил, что вы пришли за ним? Конечно, у него была команда сделать это, но почему? Не просто предупредить рити, потому что такое предупреждение ни к чему хорошему его бы все равно не привело, и кроме того, если бы дело было только в этом, почему рити старался убить Кассину?
— Хорошо, каково ваше объяснение, мистер Пембан? — спросил Спенглер, с трудом сдерживая свой голос.
— Ну, наверное, рити оставил некоторую информацию в подсознании Кассины, и не хотел, чтобы мы ее обнаружили. У меня была мысль по поводу этой информации, и именно поэтому я просил вас не говорить Кассине, что рити мертв. Я предполагаю, что ему также дана другая команда — покончить жизнь самоубийством, если рити будет открыт. Я думаю, нам повезло, что мы еще имеем живого полковника Кассину, господин уполномоченный; я думаю, что теперь он самый важный человек во всей Империи.
— Ну, вы слишком сильно выразились, — сказал Спенглер. — Я не отрицаю, что эта спрятанная информация, какой бы она ни была, является очень важной. Но что вас заставляет считать, что она имеет решающее значение? Возможно, это запись ритианской шпионской или подрывной деятельности…
— Подрывной, — быстро сказал Пембан, — это не может быть чем-то другим, господин уполномоченный, так как рити не стал бы волноваться так сильно, если бы вы могли найти то, что вы уже знаете. Я уверен, что Кассина знает это; он знает, где заложены бомбы.
— Бомбы! — повторил Спенглер через мгновение. Мысль была абсурдной. — Они не будут вести себя так глупо, мистер Пембан. У нас есть военные установки на двухсот шестидесяти планетах, не считая флота в космосе. Мы нанесем ответный удар. Это было бы самоубийством для них — бомбить нас.
— Вы не понимаете, господин уполномоченный. Они не хотят бомбить Землю — если бы они хотели, то не было бы необходимости для рити оставлять запись, где находятся бомбы. Он бы просто установил на них часовой механизм и все. Мы не смогли бы сделать ничего, пока они не выберутся. Но он был последним живым рити и он не был уверен, что выберется с этой информацией, поэтому он должен был оставить запись. Это может означать только одно. Рити хотел иметь возможность предупредить нас: "Оставьте нас в покое, иначе…»
Мозг Спенглера бешено работал. Что было самое ужасное, так это то, что это было вполне возможно. Он не мог найти ошибки в этом рассуждении. Размещенные в укромном месте несколько сильных, среднего размера разрывных бомб разорвут планету на части, как гнилое яблоко. «Среднего размера» означало приблизительно шесть кубических сантиметров. Такие бомбы легко привезти контрабандой, легко замаскировать, почти невозможно обнаружить. Единственной защитой может быть радиочастотный экран над всей планетой; но если враг знает точное местоположение бомб, даже эта защита не сработает; тонкий направленный луч, точно нацеленный, пройдет через защитный экран и запустит бомбы. Все, что требуется, так это, чтобы раса была достаточно упряма для того, чтобы не только сказать «Оставьте нас в покое, иначе…», но и иметь именно это в виду, чтобы суметь выполнить угрозу. А из того, что рассказывал Пембан о ритианах,
Но Земля играла на проценты. Земля принимала в расчет только вычисленный риск. Земля должна будет погибнуть.
Эта цепь рассуждений заняла у Спенглера доли секунды. Спенглер еще раз исследовал ее, сравнил ее с известными фактами и отбросил ее.
— Мистер Пембан, мы взяли Кассину. Не имеет значения, получим мы от него информацию или нет; единственное, о чем мы должны позаботиться, — это чтобы ритиане не получили ее.
Пембан выглядел немного мрачным.
— Нет, это вы полагаете, что Кассина — единственный, кто получил информацию. Мне хотелось бы надеяться, что так оно и есть, но я тогда не могу кое-чего понять. Разве не очевидно, что занесение такой информации в мозг Кассины — ошибка, так как его мозг — это то, что мы будем просматривать в первую очередь. Теперь, я вижу, что ритианин сделал эту ошибку скорее всего умышленно — потому что поступить так показалось ему настолько забавным, что он не мог сопротивляться этому желанию. Я не думаю, что он сделал так по глупости. Я думаю, что полковник Кассина был его запоздалой мыслью. Рити был дерзким, и решил спрятать сообщение еще раз, прямо у вас под носом. Я считаю, что он и его друзья уже внедрили его сотню, а то и две сотни раз, смотря по тому, сколько времени у них было. И если бы на их месте был я, я бы выбирал в качестве носителей сообщения межзвездных путешественников — агентов торговых фирм, служащих, которые много путешествуют космическими кораблями, или посетителей Земли, прилетевших из других систем. Я полагаю, что именно так они и поступили. И если это так, то это практически стопроцентная гарантия того, что их агенты при необходимости доберутся до кого-нибудь из этих людей. Вы можете поддерживать эмбарго, не позволяя никому покидать планету, но как долго может продлиться процесс обработки каждой личности, которая могла бы быть потенциальным носителем сообщения?
— Годы, — коротко ответил Спенглер, уставившись в стол.
— Да. Это, конечно, можно сделать, и если вам повезет, этот план сработает. Но это убьет Землю так же наверняка, как и бомбы… Мы должны выяснить, что знает полковник Кассина, господин уполномоченный. Другого пути нет.
Сразу после этого разговора поступили новости о Кассине. Как будто специально был выбран этот момент, чтобы подчеркнуть слова Пембана! Затем были вторая и последующие неприятные беседы с Кейт-Ингремом. Затем Спенглер вернулся к некоторым повседневным делам, которые накопились у него за этот день и совершенно неожиданно он обнаружил, что рабочий день уже закончился.
Спенглер собрался уходить, но остановился у двери, посмотрел на молчаливые комфортабельные стены, повернулся и опять сел за стол. Действуя импульсивно — он даже не мог объяснить, почему он так поступает — Спенглер позвонил Джоанне и сказал, что не сможет с ней пообедать. И с этого момента он сидел в кабинете, практически не двигаясь.
Он нажал кнопку часов. Двадцать один восемнадцать и одна четверть. Прошло три часа; а он не обедал. Он почувствовал тошнотворный привкус во рту, голова немного кружилась, но он совсем не чувствовал голода.
Он нажал кнопку и открыл вращающуюся часть стола, вынул фармацевтический флакончик с возбуждающими таблетками и угрюмо проглотил одну.
Дошло и до этого, медленно думал Спенглер. Они практически проиграли. Если бы не было одного-единственного человека — Пембана — проигрыш уже был бы окончательным. И все шло совершенно не так.
Пембан был нескладным, необразованным, дурно воспитанным человеком. Его методом была чистой воды импровизация. Следует, конечно, отметить, что у него были довольно развитые умственные способности, но они были необработанные, нетренированные, неуправляемые. Однако он получал результаты.