Ритм-секция
Шрифт:
Дорожка из бумаг, которыми был усеян пол, вела направо, в рабочий кабинет Проктора. Из короткого коридора ей были видны валявшиеся на полу пустые ящики стола, опрокинутый на бок вертящийся стул, светящийся экран компьютера. Она посмотрела налево. В кухне все шкафчики открыты, все полки и выдвижные ящики обысканы. Холодильник был пуст. Его дверца распахнута настежь, продукты разбросаны по всему полу. Чистые столовые приборы свалены в мойку.
Спальня Проктора сейчас походила на спальню обычного школьника, хотя, как правило, была стерильно чистой и аккуратной. Матрас сброшен с кровати и вспорот. Простыни скомканы и брошены в угол. Шкафы обысканы, их дверцы открыты. В ванной комнате в ванну вывалено все, чему полагалось
Проктор лежал в гостиной – островок в алом океане.
Стефани безмолвно застыла над ним, не в силах позвать на помощь, ахнуть от ужаса или пролить слезу. Это не Проктор. Это лишь его тело. Так же, как она не была Стефани, когда ее имел какой-нибудь незнакомец. Его дух испарился, и все же сердце Стефани сжалось от этого зрелища.
Проктора убили выстрелом в лоб. Пуля также прошила левую ладонь. Кроме того, на его рубашке и брюках виднелись темные глянцевые пятна – одно на левом бедре и еще по одному на каждом колене. Повязка, которую ему ночью наложили на правую руку, валялась мятым комком на диване. Швы на порезе были вспороты, а сама рана углублена и расширена. На той же ладони Стефани заметила четыре поперечных разреза, а также то, что мизинец, указательный и большой пальцы сломаны. Широко открытые глаза Проктора остекленели. На левом зрачке застыла крупная капля крови.
Ей было страшно представить себе, что он пережил в последние минуты жизни. Кстати, странно, каким образом его мучителю удалось не дать ему закричать – ведь вопли и стоны наверняка услышали бы другие жители дома. Тот факт, что квартиру перевернули вверх дном, говорил о том, что убийца искал что-то конкретное. Из того же, что Проктора пытали, напрашивался вывод: искомого убийца так и не нашел. Интересно, подумала Стефани, уцелело ли то, что было спрятано в тайнике в ванной? Панель на месте – похоже, ее никто не сдвигал. Или, может быть, убийце было нужно что-то другое, и это нечто ему удалось заполучить? Например, некую информацию? Секрет, спрятанный в голове Проктора? Выдал ли он его? Ведь наверняка знал, что умрет. Пытался ли Проктор унести свою тайну в могилу? Как ему удавалось выдержать боль? Как она повела бы себя на его месте?
Стефани сняла телефонную трубку. Нажала цифру девять, затем еще раз и еще. Сосредоточься. Рука с трубкой замерла в воздухе, а затем вернула трубку на место. Что она может сделать для Проктора? Ведь теперь она одна, совсем одна. Что, если ей самой тоже грозит опасность? Вдруг злоумышленник рассчитывал застать в квартире их обоих? Или же Проктор был единственной его целью? И кто он такой, этот убийца? Брэдфилд? Его подручный? Или кто-то еще, совершенно ей не знакомый?
Нужно время, чтобы все обдумать. И какое-то безопасное место.
Временно отключив эмоции, Стефани на автопилоте проскользнула в квартиру. Ее рюкзачок валялся в углу гостиной, содержимое разбросано по всему столу. Деньги, которые она украла у своих клиентов с Кингс-кросс, исчезли, все остальное – бесполезные вещи – осталось. Стефани тотчас охватила паника, но ей удалось мгновенно подавить ее. Запихнув вещи в рюкзак, она поискала пальто Проктора. Он был в нем, когда она видела его выходящим из клиники Святой Марии в Паддингтоне. Пальто нашлось в спальне, среди кучи сваленной на пол одежды. Бумажник лежал рядом, но деньги исчезли. Остались только карточки – «Барклайз коннект» и «Виза». Порывшись в собственных карманах, Стефани нашла шесть фунтов семьдесят пенсов.
Сунув бумажник в рюкзак, она отправилась в кабинет Проктора. Здесь заглянула в компьютер. Там было открыто письмо редактору одного из журналов, о котором она раньше даже не слышала. Стефани прокрутила страницу вниз. Содержание письма было вполне безобидным. Тогда она вспомнила, что, по словам Проктора, тот не держал ничего ценного в стационарном компьютере. Теперь понятно, почему убийца пытал его.
Похоже, Проктор держал шкаф для хранения документов запертым и отказывался сказать, где находится ключ. Шкаф был открыт с помощью молотка и отвертки, которые были оставлены там же, на шкафу; папки с документами просмотрены и брошены на пол. Стефани опустилась на колени и начала перебирать бумаги.
У нее ушло около получаса на то, чтобы найти бумажку с пин-кодом для его карты «Виза». Пин-кода для карты «Коннект» она не нашла, но на всякий случай записала дату рождения Проктора, номера его телефонов, номер факса, номер медицинской страховки и паспорта. Согласно трехмесячной давности банковской выписке, на текущем счету у Проктора лежало девятьсот восемьдесят фунтов. Стефани надеялась, что на карте «Виза» тоже есть какие-то деньги.
Взяв со шкафа отвертку, она отправилась в ванную комнату, где сняла панель и достала ноутбук и пластиковый пакет с семью флоппи-дисками. С трудом втиснув их в рюкзак, нашла на полу спальни еще одну сумку, размером поменьше. Первым туда перекочевал старый ирландский рыбацкий свитер, реликвия давно ушедшей эпохи личных модных пристрастий Проктора. За свитером последовали толстые носки, три футболки и темно-синий шелковый шарф, который Стефани тотчас намотала на шею. На столе, рядом со своим рюкзаком она заметила сотовый телефон Проктора, подключенный к зарядному устройству. Взяла и его.
Разжившись трофеями, она решила, что должна сделать что-то для Проктора – прикрыть его или хотя бы придать его телу более удобную, естественную позу, а затем предупредить кого-то. Но ничего из этого не сделала. Вместо этого собрала свои сумки и вышла из квартиры, на два замка заперев парадную дверь, на чем он всегда настаивал.
Пока Стефани была в квартире Проктора, начался дождь. Выйдя на Белл-стрит, она посмотрела налево, затем направо, ожидая, что в любой момент к ней приблизится незнакомец или рядом с ней, взвизгнув шинами, резко затормозит машина с затемненными окнами. Или ожидая того мгновения, когда невидимая рука вонзит ей между ребер закаленную сталь ножа. Но ничего из этого не случилось. Она повернула направо и зашагала в сторону Эджвер-роуд. Ее первой мыслью было снять в банкомате наличные деньги.
Стефани попробовала карту «Коннект» в первых двух банкоматах, которые попались ей на пути, используя в качестве пин-кода вариации месяца и года рождения Проктора и последние четыре цифры номера его телефона. Безрезультатно. В банке «Галифакс», на стыке Эджвер-роуд и Олд-Мэрилебон, Стефани не стала рисковать и вставила в банкомат карту «Виза», пин-код которой у нее был. Сняв двести фунтов, сосредоточила внимание на достижении следующей цели – найти крышу над головой.
В Сассекс-Гарденс было множество дешевого жилья для тех, кто желал анонимности, – грязноватые отельчики, отгороженные от дороги перилами и живыми изгородями. Она могла бы поселиться в любом из двух десятков таких отелей, но остановила свой выбор на гостиничке «Шербурн-Хауз», причем по самой странной причине: ее названию. Шербурн – так называлась деревушка неподалеку от Дарема, где она провела ночь, когда самолет рейса NE027 упал в Атлантический океан.
Стефани расплатилась наличными и зарегистрировалась под фальшивым именем, которое почти мгновенно забыла. Ее комната находилась на третьем этаже. На односпальной кровати оранжевое покрывало, на окне темно-бордовые шторы. На стене – однокамерный электрический нагреватель. Обои когда-то были ярко-желтыми – первоначальный цвет сохранился лишь там, где в течение многих лет висела какая-то картина, – но теперь стали кремовыми, а в самых сырых местах покрылись коричневыми пятнами плесени. В углу раковина, под ней маленькое зеленое ведерко, куда падали капли, просачивающиеся из колена сливной трубы.