Ритуал для призыва профессора
Шрифт:
Красиво и очень необычно.
А клумбы так вовсе загляденье. Крупные желтые, красные, голубые цветы, схожие с колокольчиками, не могли оставить равнодушной ни одну женщину. Вот бы в комнате поставить из них букет.
Повинуясь внезапному порыву, я остановилась у клумбы и, склонившись, вдохнула аромат. Потрясающе. Такой нежный сладкий запах.
— Любишь цветы? — полюбопытствовал остановившийся рядом Хаул.
— Люблю, — тихо вздохнула я. — Как их можно не любить. Они олицетворение совершенства природы. Пока была жива бабушка, мы все лето проводили за городом на даче. Я старалась посадить цветы на каждом свободном клочке земли. Когда они зацветали, мир вокруг преображался, становился ярче, ароматнее и совершеннее.
Одним резким движением ДартФао сорвал красный цветочек и протянул мне. Приняв такой скромный дар, еще раз вздохнула цветочный аромат. До чего же сладок.
— Может, сначала пройдемся? Я ведь обещал экскурсию, — мужчина смотрел настороженно, словно готовился к отказу.
Конечно, я согласилась. Причин сразу бежать к ректору не было, а воздухом подышать хотелось. Тем более что такой красоты курортной, что царила вокруг, я еще не видела. Разве что по телевизору на канале "живая природа". К тому же в голове еще обозначилась пара причин согласиться на ознакомительную экскурсию: во-первых, полезно узнать, что здесь и где; во-вторых, мне приятно общество этого мужчины. Чего уж себя обманывать. Очень даже приятно! И вообще слабо верилось, что еще вчера я переживала из-за разрыва с Алексеем, а сегодня, так будто, не со мной это было.
Осторожно взяв меня под локоток, Хаул неспешно повел вглубь аллеи. Он, молчал, позволяя насладиться шумом ветра в кронах пальм, посмеяться над проказами веселых шустрых обезьянок размером с котенка. С громкими криками они прыгали с деревьев на землю и отбирали друг у друга что-то напоминающее ананасы. Я бы даже поверила, что это они и есть. Но я точно знала, что ананасы — это травянистое растение и произрастать на пальме они не могут.
— Ты с таким детским восторгом наблюдаешь за этими миками. В твоем мире таких животных нет? — полюбопытствовал ДартФао
— У нас их называют обезьяны, но вот такого вида точно нет. Все вокруг так непривычно, словно я на острова попала.
— Так и есть, Ирина, мы на островах. Эта территория подчиняется империи Сомали. Если ты не заметила — живут здесь представители всех рас. Мы приехали сюда по приглашениям. Каждого преподавателя и храмовника тщательно проверяли на лояльность новому императору. Не всем по вкусу то, что он задумал. Особенно аристократам! Ведь раньше право обучаться управлению магическим даром было в их руках, в виде исключения еще храмовники. А теперь поступить в Академию может каждый, чей дар хоть сколько-нибудь развит.
Обдумав его слова, озадачилась. А если у меня вовсе никакой магии нет, какое положение в их обществе я занять могу. Ничего себе у них классовое неравенство.
— А ты, Хаул, аристократ?
Мысль о том, что этот мужчина занимает высокое положение в обществе, как-то на ум мне не приходила. Может он фон-барон какой-нибудь, а я его по имени зову.
— Нет же, Ирина, я храмовник.
— То есть вы монах? — допытывалась я до истины.
— Нет, я храмовник. Мои родители простые крестьяне. Раз в пять лет, все мальчики империи обязаны явиться в местный храм. У нас проверяют уровень магического дара, и если он высок, то служитель храма имеет право забрать нас из семьи и отправить учиться в закрытую школу. Моя семья была в ужасе, когда за мной пришли. Отец сидел чернее тучи, мама с тетками такой плач закатили. Кормильца да работника отбирают. Утаскивали меня волоком: мать, вцепившись мертвой хваткой, не отпускала. На шум все соседи сбежались, такое устроили.
Хаул приглушенно рассмеялся, видимо вспоминая былое.
— Нормальная реакция матери, я бы тоже своего ребенка так просто не отдала, — заступилась я за женщину, — что это еще за обычай такой. Мать кормила, ночи не спала, сына растила, а тут пришли без приглашения и уводят невесть куда. И часто ты домой приезжаешь?
— Нет, гораздо реже, чем хотел бы. У них своя жизнь и заботы, у меня своя.
Такой ответ моего любопытства не удовлетворил. Какая у кого жизнь, не ясно. И кто такой храмовник, он толком не разъяснил.
— Хаул, а вот скажи предельно точно, кто ты такой? — спросила я прямо в лоб.
Он криво усмехнулся и склонил голову на бок, словно обдумывая — удостоить меня ответом или заморочить голову окончательно.
— Я ведь рано или поздно все равно узнаю, верно? — подтолкнула я его мысли в нужную мне сторону.
— Я представитель храма бога Тагрунса, — спокойно даже с какой-то ленцой выдал он мне информацию.
И я сразу же все поняла, конечно, в моем мире же все только об этом Тагрунсе и говорят. Это же такая известная божественная личность, в Космополитен о нем на каждой странице и даже в рекламе нижнего белья.
Видимо что-то в моем лице выдало эмоции, потому как Хаул негромко засмеялся.
— Не поняла, да?!
— Знаешь, Хаул, — как бы вот мне сейчас помягче-то выразиться, — я вот фанат группы Рамштайн, тебе это о чем-то говорит?
Лицо этого несносного типа приобрело задумчивый вид.
— Это какое-то божество? — уточнил он.
— Нет, это просто восхитительная музыкальная группа, исполняющая крутые песни. И если твой Тагрунс не играет хотя бы рок-баллады, то тебе стоит дать мне немного более подробный ответ.
— Умная и любопытная женщина — это страшно, — поддел он меня.
— Ты еще в гневе меня не видал. Рассказывай уже, не томи, — грозно выдала я.
Хаул отпустил мой локоть и положил руку мне на плечи, то ли чтобы интимнее обстановку создать, то ли чтобы не сбежала по ходу повествования.
— Иии? — поторопила я с ответом.
— Бог Тагрунс олицетворяет смерть, — начал он и, сделав паузу, глянул на озадаченную меня. — Храмовники, подчиненные его силе, всегда некроманты и жнецы.
Он снова замолчал.
— Я уже поняла, что не пшеницу вы в поле убираете, — не удержалась от маленького пояснения.
— Души людские мы собираем, — рука на моем плече стала тяжелее, — и не на пшеничном поле, а на поле брани. Мы проводники в мир иной и выпроваживаем туда любого, кого сочтем нужным.
В моей голове мысли на мгновение замерли и понеслись вскачь в разные стороны, я с трудом схватила хоть одну из них за хвост.
— А здесь-то что ты… вы… — этот молодой человек как-то разом повзрослел в моих глазах, и теперь я не знала, как к нему даже обращаться.