Ритуал истины
Шрифт:
Если бы он сейчас попался мне на глаза, то точно не избежал бы оплеухи.
Я, злобно запыхтев, с трудом проговорила:
– Как они узнали, что именно он является наследником?
– От места, где находится такой сильный волшебник, буквально волнами исходит волшебная сила. Фонит, будто радиацией. По этому «фону» и его и вычислили.
– Значит, Олег не согласился?
– Он был слишком занят своими чувствами к тебе, Грета. Он внимательно выслушал объяснения той команды, но всё же сделал по-своему. Буквально на следующий же день погрузил в машину вещи, и умотал с тобой в Москву. Думаю,
– Вообще-то, никто не был уверен, что Олег сумеет помочь. Это лишь домыслы Короля и надежды народа, которому… больше не на что надеяться, – с горечью добавила Селена.
Я сочувственно погладила её по перьям.
– Именно поэтому, не сумев уговорить Олега в первый раз, волшебники не особенно-то расстроились, – прокашлявшись, продолжила она. – Один из команды остался в вашем мире, некоторое время наблюдал за тем, как Олег учится пользоваться открывшейся ему магией, и планировал, что вскоре посвятит в проблему его девушку, то есть тебя… Ты сумела бы убедить своего парня оказать посильную помощь, Грета, ведь ты такая добрая и сочувствующая. Но «шпион» вскоре совсем забыл о своей миссии, так как влюбился в местную женщину, женился и ждал от неё ребёнка. Последнее, что он сделал, это отправил в наш мир письмо со скудными новыми данными, и тем самым окончательно потратил свой магический запас. Вернуться он теперь не сможет, даже при желании. Он сам сделал свой выбор, захотел стать обычным человеком.
– По этой причине у меня были несколько устаревшие сведения о местонахождении Олега… – проговорил Гримс. – Все шпионы, которые находились в вашем мире дольше двух-трёх лет, всегда заканчивали всякой потерей интереса к своему родному миру. Не знаю уж, морок это, или действительно любовь.
В темноте я не видела глаз Гримса, но голос был его печальным, без привычного издевательского сарказма.
Мы помолчали пару секунд, и он неохотно продолжил:
– Итак, с момента визита к Олегу прошло уже шесть лет, и магия в нашем мире почти окончательно истощилась. Олега начал разыскивать не только Устинир, но и Завоеватель. Нельзя было позволить ему успеть первым. Мою кандидатуру выбрали для путешествия в Москву. Там я должен был отыскать Олега раньше, чем это сделают наши враги, а затем уговорить его оказать помощь Королевству. У меня есть некоторые методы… Кхм… Коротко говоря, я… умею уговаривать. Но, очевидно, я опоздал, и был недостаточно точен, так как когда прибыл в Москву, Олега дома уже не было.
Я понимающе кивнула. Гримс опоздал лишь на половину дня. Это хоть и мелочь, но решающая.
– Он улетел в Австралию утром, а вы прибыли вечером, – сказала я чужим, сдавленным голосом.
Он пренебрежительно хмыкнул, прикусил нижнюю губу и принялся буравить меня мрачноватым взглядом. Моё сердце продолжало захлёбываться в необъяснимой и странной тоске.
Наверное, мне не удавалось скрыть выражение своего лица, потому что он благородно отвернулся в сторону, дав мне время смахнуть с ресниц набежавшую вдруг слезинку.
Глядя на профиль Гримса и особенно на его выдающийся нос, я взволнованно размышляла.
Похоже, этот мир попал в одну из самых неприятных ситуаций, которые только возможны. Называется «пойди туда, не знаю куда, найди то, не знаю что».
– Вообще-то, Гримс рисковал, отправляясь в ваш мир. До путешествия он не колдовал почти год, чтоб накопить магическую силу, а накапливалась она в разы медленнее, чем раньше… – прошептала Селена. – По правде сказать, я удивлена, что он сумел не только прибыть туда, но и вернуться обратно. Да ещё с тобой, Грета.
– Это действительно странно, – призналась я, не уточняя ей, что в нашем мире Гримс ещё умудрился вступить в схватку с врагами, а затем зарастить свои раны.
Замолкнув, я снова уставилась в безоблачное небо и вскоре незаметно для себя задремала.
Открыв глаза через некоторое время, я обнаружила, что костёр почти потух, и вокруг царит тьма-тьмущая.
Внезапно мне стало не по себе.
Тишина прервалась странными звуками: неизвестное мне существо, сидящее на ветке неподалёку, щёлкало и ухало.
– Не бойся, это ночная птица. Она безобидна, – шепнула мне Селена.
– Хорошо… – отозвалась я, привставая со своего места.
Гримс лежал по другую сторону от костра, и должно быть, замёрз, потому что натянул ворот свитера на нос и спрятал ладони в рукава.
Иррациональный страх продолжал гнездиться внутри, и я чувствовала, что никак не могу успокоиться. Мы абсолютно беззащитны здесь, посреди леса, и возможно, нас ищут, и неизвестно что сделают, если найдут.
Палатка хоть и сомнительное убежище, ведь в сущности, это всего лишь ткань, натянутся на каркас, но может быть, внутри было бы уютнее.
Поднявшись на ноги, я передумала направляться к палатке, а вместо этого положила свой коврик рядом с Гримсом.
Рядом с ним всё же будет спокойнее.
Стараясь производить как можно меньше шума, я влезла в спальник и накрыла нас с Гримсом пледом.
Устраиваясь удобнее, я случайно коснулась Гримса плечом и замерла. Горячая волна прокатилась внутри тела, а кончики ушей и вовсе запылали.
Должно быть, шум, который я производила, всё же разбудил его, но он благородно не подал вида.
Но мне было неловко не поэтому.
Внутри тела вдруг подняло голову странное, полузабытое и потому совершенно опьяняющее… желание. Разумом я понимала глупость своих реакций, но поделать с ними почему-то ничего не могла.
Мне ужасно хотелось обнять Гримса, прижаться к его груди, поцеловать в сухие, слегка обветренные узкие губы. Хотелось провести рукой по его бледной, чисто выбритой щеке, хотелось зарыться пальцами в густые и прямые, словно дождик, волосы.
Но, конечно же, я не двинулась с места.
Совершенно неподходящее время и место для спонтанного выражения чувств. Тем более, Гримс явно сочтёт, что я совершенно сдвинулась рассудком.
Дрожащими руками я затянула капюшон спального мешка и закрыла глаза.
Селена устроилась у меня на животе, и, чувствуя приятную тяжесть, я постепенно успокоилась и снова заснула.
Глава 7
…Утром меня разбудило щебетание птиц и начинающее припекать солнце.
Я с неохотой открыла глаза и расстегнула спальный мешок. Придётся вставать, хоть, конечно, страшно неохота.