Ритуал
Шрифт:
«…страх привлекает их. Они идут на запах страха, они питаются им, чуют его, нужно перестать бояться». Перестать бояться — было подчеркнуто трижды.
«Смерть ещё не конец — это только начало. Как только ты внутренне готов умереть — ты бесстрашен, и только тогда ты обретаешь настоящий контроль и власть… обретя контроль ты обретаешь право повелевать… нужно просто открыться и перестать звать…».
Я перечитала последние фразы дважды. Перестать звать. Перестать использовать
Они должны были сожрать отца. Должны, но следующие дневники доказывали обратное — он остался жив и писал ещё много зим.
Дальше не было ничего полезного. Ещё пару раз отец писал про это «чувство», которое возникает, когда перестаешь защищаться. Ведь Глас — это защита, и Зов — это защита. Защищаются слабые — сильные повелевают, сильным нет нужды доказывать свою силу.
Я постучала пальцем по губам. Чтобы проверять это, нужно быть совершенно, абсолютно и полностью сумасшедшим, но это в чем-то перекликалось с теорией Сакрорума.
Взрослого Сакрорума, выдохнула я тоскливо. Это была идея Нике — найти взаимосвязи, именно он выдвинул идею, что все «местные», представители исходного мира в определенной степени телепаты или должны обладать зачатками ментальных способностей — и люди, и представители флоры и фауны. Горцы, до того, как разбавили кровь, аллари, твари… все. Мне иногда казалось, что именно это на самом деле и было настоящей целью экспериментов Серых — не научиться управлять теми, с кем они вынуждено делят подземелья, а получить доступ к ментальному полю, создав собственный противовес силе дознавателей.
Вестник брату умчался с яркой вспышкой — я не утерпела спросить, пробовал ли переставать звать Аксель и что из этого вышло. Вестник вернулся обратно через мгновение, покружил по периметру зала и замер передо мной.
Защита?
Хранилище экранировано настолько, что связь невозможна? Я не могу отправить Вестник и сообщения не найдут меня — впереди открывались ошеломительные перспективы.
Песочные часы я переворачивала ещё трижды — и в животе уже урчало от голода, обед явно давно прошел. В дальней комнате отдыха, которую показал мне дядя, я нашла несколько печенек, орехи и чай.
Перекусив, я разложила на столе несколько чистых свитков, обмакнула кисть в тушь и начала писать. Шлемник. Праздник фонарей. Кто связан с травой?
Я закинула в рот несколько орехов и энергично захрустела. Аю — однозначно, старушка точно знает о траве не понаслышке. Луэй — брат и сестра, а значит… и Нике?
Я тряхнула головой, выбрасывая мысли о горце подальше — сейчас нет времени на эмоции.
А где Винни Луэй, там и дознаватели. Вывожу кистью ещё один пункт.
И закладка. Кто-то же поставил Булочке закладку, которая сработала. Кто-то, кто держит в руках нити. Кто?
То, что от Винни пахло травой,
Серые. Рядом с этим пунктом я нарисовала несколько знаков вопроса. Интуиция твердила — да, ну не могут поставки Шлемника пройти мимо Серых, но фактов пока не было.
Что ещё общего кроме травы? Я встряхнула список, чтобы подсушить тушь.
Столица.
Луэй переехали в Керн из Столицы, Магистр Аю — приехала на Турнир, и даже дознаватели — и те из столичного отделения. И дознавателей интересует Шлемник и Аю…
Аю.
Что делала леди Фелисити тогда на центральной площади? Зачем приезжает в Керн так часто, что ей нужно у нас на Севере?
Я потерла глаза — почему, почему я не помню Аю в Академии? Потому что она должна была тогда умереть? Старуха сумасшедшая или настолько ненавидит менталистов, чтобы предлагать Шлемник напрямую практически незнакомому человеку?
Одни вопросы.
Я обвела имя Аю в кружочек. Нужна информация, срочно. К аллари обращаться не хотелось, но больше нет никого, кто мог бы сделать это быстро. И качественно.
Кисть выводит тушью следующую строку в списке — аллари. Вездесущие аллари. Аллари, которые обладают ментальным способностями, без искры, но тем не менее. Если допустить, что Шлемник действует на менталистов, значит… должен как-то действовать на аллари?
Я прокрутила в голове идею достать травы и провести практические испытания. И отбросила. Если последствия такие же тяжелые, как для менталистов, то испытывать такое на своих аларийцах я не готова.
Сигналка у входа в зал тихо запищала трижды — кто-то спускается по лестнице. Я торопливо свернула свиток и убрала во внутренний карман, схлопнула чары, подвинув к себе дневники и заметки про Акса. Обмакнула кисть в тушницу и начала аккуратно, почти каллиграфическим почерком выводить состав ингредиентов, которые отец использовал для приготовления одного из эликсиров. «Попытка номер сто пятнадцать — не удачно», кажется под таким названием этот состав фигурирует в записях.
Дядя обязательно должен видеть, что племянница тихо и послушно работает.
***
Вьюноше не дали пожрать. Я давилась смехом в попытках держать лицо и чувствовала, что раскраснелась от натуги, ещё не много и я просто не выдержу. Над бедным нервным ребенком издевалась не только я — Райдо уверенно держал первенство — он просто запретил ему кушать.
Пока наказание не кончится, и леди не поднимется из подземелий, моему сопровождающему запретили покидать пост, а жевать в коридоре — не прилично. Серьезный Райдо мотивировал это тем, что Бутч может не есть сутками, а раз может он — должны и другие.