Ритуал
Шрифт:
Вьюнош сзади сверкнул улыбкой — хамство Райдо достало всех.
— И тем не менее, леди, и тем не менее…, — Райдо торопливо перебирал стопку, изучая названия. — Немилость, немилость, ритуалы Немеса…
Таджо — не остановил, значит, я всё ещё объект пристального изучения?
— Эта точно есть в библиотеке, — Райдо потряс трактатом Вериди о заклинателях и кивнул на дальние стеллажи. Когда он успел излазить всю нашу библиотеку?
— Вторая тоже, — я кивнула на следующий заголовок.
— Тогда зачем?
— Мистер Гладси
— Вы помогаете всем страждущим? — Таджо холодно вздернул бровь.
— Избранным. Мистер Гладси единственный, кто помог на Турнире, — коротко озвучила я причину. — Если это всё, — я сгребла к себе книги, вытащив последнюю из рук Райдо, и потрясла блокиратором перед его носом, — снимите. Я бы хотела продолжить занятия.
— Леди…, — короткий щелчок, поклон, и нас оставляют в библиотеке одних. Нервный вьюнош остался сидеть в кресле у входа и швыркал носом. Ему стоит высушиться, иначе просквозит совершенно.
Мгновений десять я шуршала страницами молча, ожидая Вестника. Гладси не приложил никакой записки, значит, ответит так.
Вьюнош сопел и молчал, молчал и сопел, и делал это так выразительно, что сосредоточиться было решительно невозможно.
— Слушаю, — я развернулась к нему. — Вы хотели что-то сказать?
Он продолжил сопеть молча. Я пожала плечами и развернулась к столу.
— Зачем вы налили мне самогона? — прилетело мне в спину.
— Не я.
— Вы позволили…
— Я не заставляла вас пить, — я крутнулась обратно, чтобы видеть его глаза. — Я была уверена, что вы откажетесь. А Бутч… Бутч действительно прекрасно пьет.
Он снова обиженно засопел.
— Сколько вам зим? Точнее… вы закончили Академию в этом году?
— В прошлом…
Я кивнула — точно настолько зеленый, как предполагалось.
— Как вы умудрились закончить, если попадаетесь на такие простые провокации? В Академии нет пушистых цыпляток…
— Я — менталист…, — он гордо выпятил щуплую грудь. — И нас никто не любит! Поэтому мы все держимся вместе… никто не шутит над менталистами…, — сдулся он.
Я улыбнулась — с одной стороны это хорошо, что он вспоминает Академию так, с другой… эту школу ему придется проходить позже. Наивность не совместима с долгой жизнью.
— Думаю, мы начали неправильно, — я смягчила выражение глаз, добавив тепла, много домашнего тепла — отсвет того, что обычно достается Акселю. Мокрый юнец напомнил мне другого цыпленка, почти такого же взъерошенного и жалкого. Но за спиной Костаса стоит тенью фигура леди Тир, а тут… надеюсь, Таджо хорошо выполняет взятые на себя обязательства. — Леди Вайю. А как вас зовут, о юный сир?
Пауза была длинной, а реакция совершенно не такой, как я рассчитывала — юнец ещё больше насупился.
— Обещаете не смеяться?
Я торжественно кивнула.
— Каро…
Я стиснула зубы, чтобы не заржать, но смех рвался изнутри, и мне казалось, что сейчас лопнут щеки.
Каро. Каро! Это девчачье имя, девчачье! О, Великий, за что его так не любят родичи.
— Родители…, — я откашлялась, чтобы замаскировать смешок, — ваши родители хотели… девочку?
Он кивнул, а я всё-таки заржала. Я смеялась так, что тряслись свитки на столе, утирая брызнувшие слезы.
Вьюнош мучительно покраснел так, как краснеют только белокожие — розовый цвет сначала залил лицо, потом плавно перетек на шею, и потом ярко запунцовели уши.
— Вы обещали не смеяться…
— Вайю очень непопулярное имя среди темных, — отсмеявшись поделилась я. — Очень. И не родовое… это в честь светлой пра-пра… Вы знаете много Вайю?
Вьюнош задумался и отрицательно качнул головой.
— Вот, — я подняла палец вверх. — Светлое имя для темной, слабая светлая сила… Надо мной постоянно издевались в школе. Вайю Юстиния, а я предпочла бы, чтобы меня звали Вайю Секундус. Можно было бы сократить, как принято… Мне бы пошло имя Секундус?
Вьюнош ошеломленно выпучил глаза, и я захохотала, а потом смех подхватил и он.
— Се… Секундус… Леди… Секундус…, — смеялся он.
— Так что Каро не самый плохой вариант… Теперь имя мне нравится, — продолжила я тихо, отсмеявшись. — Его выбрали родители, и это последнее, что от них осталось. Что-то моё. Что-то, что они подарили мне, что-то, что не отнять, — я помедлила, выбирая слова. — Это память. Мне бы хотелось знать, о чем они думали, когда давали мне такое имя, — я тихо вздохнула.
Вьюнош притих.
— Не имя определяет то, кем мы является. Можно совершить что-то такое, — я подмигнула, — чтобы в Хрониках писали — имя Каро — имя героя, который не зря прожил свою жизнь. Каро — это имя, которым можно гордиться… Может потом будет почетно называть сыновей Каро.
Вьюнош громко неверяще фыркнул, но улыбнулся.
— А пить…, — я подровняла стопки книг на столе, — …пить я вас научу.
***
Я сидела на жестком стуле в каморке Старика и накручивала кончик косы на палец — колечко за колечком. Статуэтка Нимы стояла на щербатом деревянном низком столике и смотрелась чужеродно, Старик покосился на нее с отвращением, но промолчал.
Статуэтку я прихватила из библиотеки — мне показалось, что двух куполов тишины будет мало — менталист ждал снаружи. Наличие артефакта меня успокаивало.
— Маги, — пояснила я аларийцу причину моего вечернего появления здесь. — «Единственный, кто может говорить здесь, в поместье, если не разрешал Ликас», — процитировала слова кухарки.
Старик сновал от полок к столу, доставая снедь — в заботливо упакованных кульках у него хранилось всё, что я любила — снабжает кухня?
Алариец молчал, не собираясь начинать разговор первым. Я тоже молчала и думала.