Ритуалы бесконечности
Шрифт:
Фаустаф проревел им:
— Стоите! Мы захватили Штайфломайса и Орелли в качестве заложников!
Он чувствовал себя неуверенно и обернулся к Оггу, который по своему характеру был более инициативным.
Огг ничего не сказал, но широко расставил ноги и немного развернул ствол автомата. Его вид был ненормально суров.
Люди Орелли остановились.
— Что вы будете теперь делать, профессор Фаустаф? — повторил Орелли.
Фаустаф снова взглянул на Огга, но тот не стал встречаться с ним взглядом. Рядом стоял большой закрытый автомобиль. Фаустаф задумчиво посмотрел на него. Штайфломайс сказал мягко:
— Было бы неблагоразумно делать что-нибудь с автомобилем, профессор. Прошу вас, не используйте вещи, которые вы здесь обнаружите.
— Почему? — в таком же тоне спросил Фаустаф.
— Сделать так — означает сдвинуть последовательность событий, которые будут нарастать снежным комом, пока полностью не выйдут из-под контроля. Я говорю правду. Это ритуал. Каждая симуляция имеет свой ритуал до тех пор, пока не станет полностью активированной. Выстрелы из автомата пока не дали результатов, но завести автомобиль — означает, возможно, начало пробуждения.
— Я убью его, если вы подойдете ближе. — Огг говорил это людям Орелли, которые начали потихоньку приближаться. Обычно выдержанный, Огг, казалось, теперь испытывал стресс. Он, должно быть, ненавидел Орелли долгое время, как отметил Фаустаф. А возможно, он ненавидел его сейчас. Но по всему было видно, что Огг жаждет убить.
Только сам Орелли выглядел спокойным и ухмылялся Оггу. Тот же нахмурился, вспотел, руки его дрожали.
— Гордон! — сказал с отчаянием Фаустаф. — Если вы убьете его, то они начнут стрелять.
— Я это знаю! — глаза Огга сузились.
Мэгги Уайт вдруг побежала по дороге, прочь от людей Орелли. Но только Штайфломайс повернул голову и посмотрел на нее. И его лицо было внимательным.
Фаустаф решил сесть в машину. Он взялся за дверную ручку и, нажав на кнопку, открыл дверцу. Он заметил, что ключ зажигания на месте.
— Следи за ним, Гордон, — сказал он, забираясь на место водителя. — Залезай сюда, Нэнси!
Нэнси последовала за ним, садясь сзади.
— Гордон, — позвал профессор.
Фаустаф завел двигатель. Он просто не допускал мысли о том, что машина неисправна. Мотор завелся.
Фаустаф снова позвал Огга и вздохнул с облегчением, когда тот подошел к машине.
Нэнси открыла ему заднюю дверь, и Огг сел. Его автомат по-прежнему был направлен на Орелли.
Фаустаф отпустил педаль тормоза. Машина начала двигаться по дороге, сначала медленно, потом все быстрее.
Один из людей Орелли выстрелил из лазерной винтовки, но луч прошел выше. Фаустаф нажал на акселератор, слыша, как Штайфломайс приказывает людям Орелли прекратить огонь.
— Фаустаф! — закричал Штайфломайс. — Фаустаф! Вы и ваши люди пострадаете от этого. — Хотя они были уже на некотором удалении, профессор хорошо слышал его голос.
По дороге они догнали Мэгги Уайт, но не остановились.
XIII. СВАЛКА ВРЕМЕНИ
Когда Фаустаф выезжал в пригороды Лос-Анджелеса, он мог видеть, что не все так хорошо, как ему думалось. Большая часть территории была не закончена, как будто работу над “симуляцией” забросили или прервали. Дома стояли нетронутыми, на магазинах висели привычные надписи, но многое из того, мимо чего они проезжали, противоречило действительности.
В деревенском саду, например, узнавалась байира с редкой примитивной кроной. Она произрастала еще в юрский период, 18 миллионов лет назад. Квартал, в котором, как помнил Фаустаф, находился огромный кинотеатр, теперь пустовал. На его месте раскинулись индейские вигвамы, сходные с теми, которые используются индейцами Западных прерий. Но в целом не ощущалось, что это место создано в качестве музейного экспоната. Здесь стояли дома, выстроенные в стиле трехсотлетней давности, проносились совершенно новые автомобили выпуска 1908 года, отсвечивающие черной эмалью и колесами красного цвета. Витрины магазинов рекламировали женскую моду почти двухсотлетней давности.
Хотя в целом город был современным Лос-Анджелесом 1999 года на З-1, анахронизмы сразу бросались в глаза, становясь резким контрастом со всем остальным. Они усилили впечатление Фаустафа, что он спит. Он стал испытывать чувство безотчетного страха и быстрее погнал машину прочь, по направлению в Голливуд, лишь на том основании, что туда вела автострада.
Нэнси Хант вцепилась ему в руку. Сама, будучи близкой к истерике, она пыталась успокоить его:
— Не волнуйся, Фасти. Мы выберемся из всего этого. Я даже не могу поверить в реальность происходящего.
— Это достаточно реально, — возразил он, немного успокаиваясь. — По крайней мере, опасность. Она здесь неуловима, в домах, на улицах, в пейзаже, но она есть — это точно. — Он адресовал свои слова Гордону Оггу, который, закрыв глаза, прижимал к себе автомат. — Как вы себя чувствуете, Гордон?
Огг поерзал на сидении и посмотрел в упор на Фаустафа, который немного повернул к нему голову. И Фаустаф увидел в глазах Огга слезы.
— Неприятно, — с усилием сказал Огг. — Я не могу контролировать свои эмоции и мысли. Я чувствую, что этот мир не так уж нереален, как… — он замолчал, потом продолжил. — Возможно, это другая реальность. Мы нереальны для нее, мы не должны быть здесь. Даже если у нас было право попасть сюда, мы не должны были поступать так, как мы поступили. И это, если хотите знать, моя точка зрения.
Фаустаф внимательно слушал, кивая.
— Не думаете ли вы, что мы должны быть разумом, который, как вы чувствуете, нужен этому миру?
Огг заколебался. Потом сказал:
— Нет, я так не чувствую.
— Тогда я знаю, что вы имеете в виду, — продолжил Фаустаф. — Я прошел через подобное. Мы должны крепиться, Гордон; этот мир хочет изменить нашу тождественность. Вы хотите переделать свою тождественность?
— Нет.
— Вы говорите о личности? — спросила Нэнси. — У меня сейчас такое ощущение, что если я расслаблюсь, то просто-напросто не буду собой. Это почти как смерть. Вид смерти. Я чувствую, что от меня что-то может оторваться и…