Ривер Уайлд
Шрифт:
— Верно. Я тебя плохо знаю. Но знаю, что ты не ругаешься и жалуешься — очень громко, — когда ругаюсь я.
— Я ругаюсь. Просто не так, как ты. У тебя «х» через каждое слово.
— Не через каждое. По крайней мере, через каждое третье. И, да, я забыл, что ты действительно ругаешься. — Он насмешливо постукивает пальцами по лбу. — Как там было? Ах, да. «Ты, бл*ха-мухин ах-уехавший сын». — Он передразнивает мой голос — плохо, могу добавить. — Ты настоящая крутышка, Рыжая, — шутливо добавляет он.
Я отмахиваюсь
Он прыскает от смеха.
Звук замечательный. Точно такой же я слышала прошлой ночью. Глубокий и хриплый. Но на этот раз я все вижу, и его лицо светится. Глаза сияют весельем.
Чувствую в груди тепло. Я словно только что выиграла какой-то особенный приз. Наверное, так и есть. Потому что я не могу представить, что можно легко добиться, чтобы Ривер рассмеялся.
«Но за два дня он дважды с тобой смеялся — ладно, над тобой».
И знаете, что? Я приму это.
— Ты идиотка.
— Это ты так говоришь.
На этот раз я не обижаюсь, потому что начинаю понимать, что, когда Ривер сыплет оскорблениями, может, это и не оскорбление вовсе.
— Значит, ты все-таки меня слышал.
Быстрый взгляд.
— Когда?
— Когда проехался по моим продуктами. Тогда-то я и прокричала «бл*ха-мухин ах-уехавший сын».
— Ах, да. Это.
— Да, это.
— Что же… полагаю... это был дерьмовый поступок.
«Дерьмовый поступок? Это еще мягко сказано».
— Это твоя версия извинения?
Он смотрит на меня, приподняв бровь.
— Это лучшее, что ты получишь.
— Хм... пожалуй, я это приму. На данный момент.
— На данный момент?
Знаю, он на меня смотрит, но я не смотрю в ответ. Вместо этого откидываюсь на спинку сиденья, складываю руки на груди и говорю:
— Да. На данный момент.
Лицо у меня бесстрастное. Но внутри я улыбаюсь.
Пикировка с Ривером — это... весело. Самое веселое, что у меня было за целую вечность.
Ривер сворачивает на дорогу, ведущую к ферме «Чертополох». Он подъезжает к фермерскому магазину, и мое сердце подпрыгивает от радости.
Повсюду рождественские елки. И магазин увешан самыми удивительными украшениями. И еще там раскачиваются надувные Санта-Клаус и снеговик, а к саням, полных подарков, привязаны фигурки оленей.
Выглядит потрясающе. Бьюсь об заклад, ночью, когда все огни горят, вид еще лучше.
Жаль, что я не вижу его ночью.
Ривер уже вышел из грузовика. Я тоже спешу за ним. Он встречает меня с большой коробкой в руках, которую достал с заднего сиденья.
— Потрясающе, — говорю я с благоговением.
Он бросает на меня взгляд.
— Это магазин.
— Я имею в виду украшения и деревья. Держу пари, ночью, когда все освещено, выглядит очень красиво, — озвучиваю прежние мысли.
— Тебе
Пристально смотрю на него.
— А разве кому-то не нравится?
Он пожимает плечами и поудобнее берет коробку.
— Нужна помощь? — спрашиваю я.
Ривер бросает на меня удивленный взгляд.
— Ты забавная, Рыжая. Давай, пошли, покончим с этим.
Следую за ним в магазин, преодолевая несколько ступенек, а, когда замечаю невероятно красивые стеклянные елочные украшения, останавливаюсь у витрины.
— Вау... ты только посмотри. Они великолепны.
Украшения замысловатые, здесь есть маленькие Санты, пингвины, фигурки в виде кучки подарков, рождественские елки, снеговики и их подружки и даже миссис Клаус. Стеклянная звезда с серебристым орнаментом. Ангел из прозрачного стекла с золотым нимбом. Обычные стеклянные шары, наполненные белыми блестками, похожими на снежную бурю, маленькими белыми перышками, веточками рождественских елок, которые выглядят, как галактики, сверкающие всеми оттенками синего и пурпурного. И все это выполнено из стекла и расписано вручную. По крайней мере, так гласит вывеска в окне.
— Здесь написано, что они сделаны местным художником. — Я постукиваю пальцем по стеклу. — Интересно, сколько они стоят? Я бы с удовольствием купила их для своей елки. Боже, посмотри на эту…
Я льну к витрине. Стеклянный поезд. Детали причудливые. Почему-то, от вида его у меня перехватывает дыхание. Похоже, на это маленькое, крошечное рождественское украшение ушло столько времени и сил. Художник должен действительно любить то, чем занимается, и иметь столько терпения, чтобы создать нечто столь прекрасное и нежное.
— Он прекрасен, — шепчу я. — Я бы с удовольствием купила его себе на елку.
— Они дорогие. Особенно этот поезд. И с такой скоростью ты не купишь дерево. К тому времени, как я оттащу тебя от витрины, их все разберут.
— Ой, ш-ш-ш, рождественский Гринч. — Я закатываю глаза. — А сколько они стоят?
— Поезд стоит пятьдесят долларов.
— Откуда ты знаешь?
— Так написано на ценнике. — Он кивает в сторону игрушки.
Следуя за его взглядом, замечаю на поезде маленький коричневый ценник. Я упустила его раньше. Он прав. Пятьдесят долларов.
Я не могу себе его позволить. Особенно как елочное украшение.
«Эх».
— Ладно, пойдем внутрь. — Я открываю ему дверь, потому что руки у него заняты, и пропускаю вперед, прежде чем последовать за ним.
Вижу стеллажи со свежими продуктами. Домашним вареньем. Соленьями.
В животе урчит.
Я прижимаю к нему руку. Я завтракала не так давно. Но ребенок ненасытный. Если так пойдет дальше, то до конца беременности я буду перекатываться по земле, как шарик.