Ривер
Шрифт:
Гетель немного потянула с ответом, а потом драматически изрекла:
– Я дам жизнь Люциферу.
Бред какой-то. Люцифер - правая рука Сатаны - был мёртв. Ривер собственными глазами видел, как его разорвало на куски. В какую игру играла Гетель?
– Ты имеешь в виду, что твой ребёнок от Люцифера?
– Ривер надеялся на обратный ответ. Любое его дитя станет таким же могущественным, как и большинство архангелов.
– Я дам жизнь самому Люциферу, - сладко произнесла она, и желудок Ривера совершил протестующий кульбит.
– Я была избрана стать сосудом, который поможет ему опять
– Она взглянула на меч Тана: - Вперёд, действуй, пронзи меня. Физически я не здесь. Если захочу, мой драгоценный Люцифер сможет спроектировать моё изображение куда угодно, даже на луну.
Раскаты грома сотрясли замок, и двое архангелов, одетых в простые классические брюки и рубашки, спустились на землю двумя лучами золотого света.
Никто не успел среагировать, когда Рафаэль и Метатрон отбросили Всадников и Ревенанта - их злого Наблюдателя - как мух, оставляя лежать без сознания на полу.
Лорелия выглядела ошарашенной, но благодарной за то, что хоть её не вырубили.
Ривер схватил Рафаэля за руку.
– Что ты с ними сделал?
Раздражение отразилось на лице ангела, и Ривер понял, что он близок к тому, что его огреют супер мощным архангельским оружием.
– Они очухаются.
Рафаэль обратился к Гетель:
– Когда попадёшь нам в руки, то так просто не отделаешься.
– Ты же ведь ангел, Гетель.
– Серебристо-голубые глаза Метатрона метали молнии, но слова его были аккуратно подобранными, взвешенными. Затишье перед бурей.
– Ты можешь остановить это сумасшествие, пока ещё не поздно.
– И зачем мне это делать? Я ношу под сердцем второго из двух наиболее могущественных созданий Шеула.
– Гетель побарабанила пальцами по животу.
– По силе он будет равен тебе.
– Как такое возможно?
– спросила Лорелия, нервно теребя рубиновый перстень на пальце.
– Ресеф уничтожил Люцифера несколько месяцев назад.
По правде говоря, демонская половина Ресефа - Мор, также сыграл ключевую роль в кончине Люцифера, но Ривер не собирался придираться к мелочам.
– Люцифер был уничтожен, - согласился Метатрон, не сводя глаз с Гетель.
– Но его душа попала в Шеул-гра, и при правильных обстоятельствах, хотя это весьма маловероятно...
– Он может переродиться, - тихо закончил Рафаэль.
– Но при каких обстоятельствах?
Метатрон закрыл глаза, увидев довольно улыбающуюся Гетель, которая ждала ответа, позволяя ему разрешить эту дилемму.
– Лишь Сатана обладает достаточной силой возродить реинкарнацию падшего ангела такого уровня, как Люцифер. Матерью же должна стать та, что чиста и безгрешна, и отказавшаяся от благодати.
– Или та, что предала и Небеса, и Землю, - произнёс Ривер мрачно.
– Гетель.
– Браво!
– зааплодировала Гетель.
Рафаэль злобно посмотрел на Ривера:
– Если бы ты убил её, когда имел шанс, ничего бы не случилось.
Всегда бьёт по больному, кретин. Снедаемый неудачей, Ривер сожалел, что не использовал возможность убить эту блондинистую сучку при их последнем сражении.
Но это совсем не означало, что ему нравилось выслушивать об этом от самодовольного архангела, который преспокойно грел свою задницу за своим огромным уродливым столом, пока человеческое измерение страдало от нападений демонов и близящегося Апокалипсиса.
– Если бы хоть кто-то из вас вытащил свою холёную задницу и, ну, я не знаю, помог что ли, то, возможно, она была бы уже мертва, - ответил Ривер, гадая, не стоит ли добавить несколько нецензурных слов для лучшего донесения своей мысли.
В конечном счёте, он решил не испытывать судьбу. Любой из архангелов мог и мокрого места от него не оставить.
– Тебе, действительно, стоило меня убить, - сказала Гетель, вращая ножом, которым однажды его проткнул Рафаэль.
– Теперь я под защитой и Сатаны, и Люцифера.
– Она опять погладила свой живот, как будто жизнь, зародившаяся в ней, была милым невинным ребёнком, а не дьявольским отродьем.
– Хотя, мой малыш пока не достиг пика своей силы, я собираюсь это исправить. Кровь Харвестер, извлечённая из её тела прессовыми машинами самого Повелителя Теней будет питать его.
– Толстые чёрные линии начали расползаться от её пальцев, поднимаясь к рукам, шее и, наконец, к лицу. Её голос стал на октаву ниже: - И тогда вы все познаете силу его гнева. Небеса содрогнутся, чувствуя его ярость.
Проекция Гетель исчезла, а сердце Ривера ушло в пятки от упоминания Хайвестер. Ещё пять месяцев назад он считал её своим врагом.
Осознание того, что она всё это время работала на Небеса, что пала и отказалась от Рая, чтобы иметь возможность присматривать за Всадниками, выбивало почву у него из-под ног.
Но что просто никак не укладывалось в его голове, так это отказ архангелов от её освобождения из темницы Сатаны. Её служение Небесам и человечеству заслуживало лучшего.
Плюс, Риверу нужны ответы. Он должен узнать почему Харвестер бросила всё и отправилась охранять детей, которые даже не были её.
Разглядывая пустое место, где только-что стояла Гетель, Лорелия разгладила руками перед своего делового серого пиджака и юбки в тон.
По меньшей мере в десятый раз Ривер задался вопросом, как её избрали на роль Стража. Она всегда крутилась вокруг, словно маленькая мышь, и безусловно была скорее учёным нежели воином.
– Что Гетель имела в виду?
– спросила Лорелия.
Метатрон ответил всё ещё спокойным голосом, хотя воздух вокруг был пропитан раздражением и злостью:
– Сила Люцифера была второй по значимости в Подземном Мире, когда он умер, и была меньше только силы Сатаны. Переродившись как его сын, он станет значительно сильнее.
Как и большинство архангелов, Метатрон очень редко прятал свои крылья и теперь их серебряные перья, что были такого же цвета, как и пряди в его тёмных волосах, шуршали у его ног.
– И что ещё хуже, столь редкое перерождение любого падшего ангела отобразится на всём основании Небес, вызывая трещины и разломы по всей их поверхности.
– Но Люцифер не какой-то обыкновенный ангел, - заметил Рафаэль, его голос охрип, когда пришло полное осознание последствий его перерождения.
– Его рождение приведёт к катаклизмам на Небесам. Землетрясения. Наводнения. Вулканические взрывы. Ангелы и люди на Небесах станут жертвами этих катастроф и погибнут, исчезнут навсегда.