Роар
Шрифт:
— Я уже сталкивался с небесным огнём раньше. Я знал, что смогу справиться.
Ей хотелось встряхнуть его, поколотить кулаками по груди, пока он не расстроится так же, как и она.
— Я это чувствовала. Я чувствовала, как твоя душа борется. Ты мог умереть, Локи. А потом, когда я оттолкнула тебя, ты… ты умирал.
Её голос сорвался, и на глаза вновь навернулись слёзы. Она была слишком слаба, чтобы удержать их. Она закрыла лицо руками, свернулась калачиком на коленях и заплакала о том, какой ужасной была та ночь, о своём страхе потерять его и о том, как это полностью разрушило её изнутри. И она плакала из-за этой бури. Эта испуганная,
Он издал нечто среднее между стоном и рычанием и крепко прижал её к себе. Он обхватил её руками, коленями, и крепко прижал к себе.
Прижавшись лбом к её затылку, Локи сказал:
— Ты ведь тоже могла умереть.
От этого она разревелась ещё сильнее, потому что это было неправдой. Эта буря никогда бы не причинила ей вреда, а взамен Роар… убила её? Было ли это тем, когда ты вырываешь духа из бытия? Это снова терзало её, потому что, когда она проникла в ту душу, она ясно почувствовала, как та напугана и смущена. И у Роар было подтверждение, что верующие в Святую Душу были правы, по крайней мере, в некоторых вещах. В памяти Роар вспыхнули мимолетные воспоминания маленького мальчика в пустынном городке, не слишком отличавшемся от Толема. Она видела его родителей — любовь и обожание ясно читались на их лицах. Она вспомнила его детство — игры, в которые он играл с другими детьми, постель, которую делил со старшим братом, и бурю, отнявшую у него жизнь. Вместо того чтобы уйти, он остался присматривать за своей семьей, слишком боясь, что будет скучать по ним, если уйдёт. А когда они состарились и умерли, он просто растворился в эфире, пока Роар бессознательно не позвала его с неба своими кровавыми жертвоприношениями.
Роар горевала о нём, о том, что отняла у него. И когда она увидела вспышку своего небесного сердца внизу, она не могла не задаться вопросом, была ли какая-то его часть всё ещё с ней.
Локи снова и снова пробегался руками вверх и вниз по её голым ногам, от щиколотки до колена — усмиряя холод, который цеплялся за её кожу. Он повернул голову, прижавшись щекой к левой стороне её спины, над сердцем.
— Тише, принцесса. Мы живы и вместе. Только это и важно. Мы оба в порядке.
Если бы только это было правдой. Но Роар уже начала думать, что с ней не всё в порядке. Она всё чувствовала. Вещи, которые пугали её. Вещи, которые, как она надеялась, ей мерещились. Она положила подбородок на колени, глядя на быстрое течение реки. Когда она произнесла слова, они были едва громче шёпота.
— Это моя вина.
— Нет, храбрая девочка. Ничто из этого не было твоей виной.
Он всегда был о ней слишком высокого мнения, даже когда она не заслуживала его доверия. Роар развернулась, выпрямив ноги, и он, не теряя ни минуты, притянул её к своей груди, обхватив руками за талию. Ему было так хорошо рядом с ней, так безопасно. Она повернула голову в сторону, пряча лицо у него на шее. Но как бы сильно она ни наслаждалась его прикосновениями, ей так же хотелось отстраниться. Заставить его отстраниться. Чтобы он понял, что она далеко не так хороша, как он думал.
— Так и есть, — настаивала она. — Всё, что случилось той ночью, произошло из-за меня. Я призвала ту бурю, а потом убила её.
— Ты не убивала её. Ты сделала то, что должна была сделать ради выживания. Таковы правила нашей жизни, помнишь? Мы выживаем. Остальное неважно.
— Ты не понимаешь. И не сможешь понять.
— Проверь это. Скажи мне, почему ты думаешь, что призвала бурю.
Роар могла бы рассказать ему гораздо больше. Даже сейчас она чувствовала холодное прикосновение сотен душ вокруг себя, тысяч, а может, и больше. Она чувствовала их в земле, в деревьях, в бурлящих водах. Они витали в воздухе, и у неё возникло странное опасение, что если она сделает слишком глубокий вдох, то сможет их вдохнуть. Некоторые были милыми, невинными, как её мальчик-небесный огонь. Другие были больше похожи на торнадо, которые наполняли её яростью. Эти души были тёмными, извращёнными и голодными. Они хотели быть бурями, подталкивали её к этому. И с глубокой уверенностью она понимала, что сможет это сделать. Она могла призвать любую из душ и сотворить из неё бурю.
Эта мысль напугала её настолько, что она сжала руки Локи на животе, прижимая их к себе, заставляя его держать её крепче.
Она сказала:
— Он был невиновен. Я призвала его явиться как небесный огонь, а затем убила его, когда всё, чего он хотел, это моего внимания.
— Почему ты говоришь о нём, как о человеке?
О боги. Она не знала, сможет ли признаться вслух в том, что сделала, насколько отвратительным было это предательство.
— Я чувствовала его душу, Локи. Не только эмоции. Его душу. Я с ним общалась. Это был… ребёнок.
— Ты имеешь в виду, как молодой шторм?
— Нет. Я имею в виду, что душа той бури принадлежала человеческому ребёнку. Эмоции, которые я испытываю от бурь, исходят от реальных душ человеческих духов, которые не перешли в мир иной. Душа того торнадо была поглощена насилием и местью. Гроза была переполнена горем. А небесный огонь… небесный огонь был ребёнком, который не хотел покидать свою семью. То беспокойное чувство, которое я испытывала перед бурей, это был он. Я звала его уже несколько дней, и он устал ждать. Он хотел… поиграть
— Я никогда не сталкивался с бурей, которая не была склонна к насилию и разрушению. Эта буря, однозначно не произвела впечатления невинной, когда пыталась опалить меня.
— Он испугался. Я знаю, это звучит безумно, но я обещаю тебе, что он не хотел причинить нам вред. Только не в самом начале. Пока ты был без сознания, мы… как-то разговаривали. Образы и чувства передавались между нами. И когда я объяснила, что ты ранен, он почувствовал угрызения совести.
— Роар, это не возмож…
— Это возможно. Я знаю, что я чувствовала. Эта буря боялась нас больше, чем мы её. И я… Я убила её. Я её уничтожила. Монстр тут я.
— Не говори так.
Роар снова заплакала. Она ничего не могла с собой поделать. Она продолжала вспоминать ощущение той души, его страх и смятение, и то, как он без колебаний отдался ей. Он доверял ей. Локи снова начал успокаивающе поглаживать её руками. Это были размашистые движения, на этот раз вдоль внешней стороны её бёдер, от колена до бедра и обратно.
— Ты не монстр. Ты никогда им не станешь.
— Ты не знаешь.
Он ничего о ней не знал. Совсем. Если она расскажет ему правду, не только о бурях, но и о том, кто она такая, он никогда её не простит.
— Так расскажи мне. Объясни мне это. Я буду слушать. Но обещаю, что ни одно твоё слово не заставит меня меньше заботиться о тебе.
Она замерла. Всё, чего ей хотелось, это повернуться и сказать ему, что он ей тоже небезразличен. Что он гораздо больше, чем она позволяла себе осознавать, пока не увидела его без сознания и на грани смерти в пустыне.