Роб Хантер – рождение легенды (сборник)
Шрифт:
– Кое-что, это что? – Роман глядел исподлобья.
– Это, салага, не твоё дело, – огрызнулся Дёма, но, тут же сменив гнев на милость, заявил. – Вечер сегодня прощальный, доставишь «харч» к праздничному столу – ночь твоя. Ну а попадёшься, до подъёма по «взлётке» 7 с тряпкой летать будешь. И, смотри, если что, не вздумай сказать что я тебя послал.
Дёма поднялся, эффектным щелчком отправил «бычок» в урну и вальяжно побрёл в расположение роты.
7
Взлётка (армейский
4
Ряхой звали хлебореза, ефрейтора Сёмина. Когда Роман явился с поручением, дородный работник пищеблока недовольно поморщился:
– Совсем Дёма сбрендил, нашел, кому такой груз доверить.
Ромка начал волноваться. Что ж тут такого принести пару-тройку банок тушёнки, раньше ему и не такое доверяли. Но, увидав припрятанную под пыльными мешками из-под сахара коробку, опешил:
– Тяжелая, поди?
– За казармами неси, тогда не спалишься.
Принимая груз, Ромка крякнул:
– У, ё… моё! За казармами же, это крюк какой!
– Ну, думай сам, моё дело передать, – и, ловко крутя меж пальцев самодельные чётки, Ряха с чувством выполненного долга удалился.
«Сегодня выходной, из командования никого. Небось, не заметят», – решил молодой солдат и рванул через плац.
Когда дежурный по полку майор Лещинский остановил его у казармы, Роман понял: «Это конец!».
5
В коробке помимо тушёнки и пары буханок «черняги» лежали четыре бутылки водки, и сообразительный офицер догадался, что этот груз солдат нёс не для себя. Ромка поначалу отпирался, но Лещинский имел опыт в таких делах. Он так запугал бедного Ромку, что тот раскололся и рассказал про поручение Дёмы. Майор, похоже, и сам недолюбливал нагловатого сержанта, не воспользоваться такой удачей он не мог. Не успел Ромка дойти до казармы, Дёмина вызвали в «дежурку». Проведя в штабе больше часа, «замкомвзвода» вернулся красный как рак. Роман стоял у каптёрки, опустив голову.
– Ну, душара, вешайся, – прошипел Дёма, проходя мимо. – Меня ещё на месяц здесь оставляют. После отбоя мы из тебя тушёнку сделаем. Пшёл вон, рыжий урод.
Несколько молодых солдат, стоявших поблизости это услышали и отошли подальше. Все они смотрели на новоиспечённого «стукача» с осуждением. Проходя мимо «поста дневального» Дёма ткнул в грудь стоящего «на тумбочке» бойца, который замешкался и слишком поздно приложил руку к головному убору. От резкого удара солдатик согнулся. Сержант прошёл в помещение и, не снимая сапог, плюхнулся на койку:
– Курить!
Один из «молодых» – худощавый паренёк выскочил из казармы. Через минуту он вернулся, подскочил к Дёме, и с довольной улыбкой протянул сигарету:
– Мальборо.
– Красава, – Дёма оскалился. – Свободен.
Солдатик испарился. Роман смотрел на это с кислой улыбкой: «Говорил же Ряха, в обход идти». Вспомнился тусклый свет «дежурки», открытая банка на столе, приторно-сладковатый запах специй.
– Ешь, рядовой. Заслужил! – приговаривал довольный Лещинский.
Пережёвывая жирное мясо, Ромка в тот момент понял, что почти не ощущает вкуса. Сердце сжимал страх,
Анисья
1
Деревенька выглядела опустошённой, да и можно ли было назвать деревней то, что обнаружил Роман в лесной глуши: с десяток полуразвалившихся домов с огородами, деревянный колодец, да старенькая заброшенная часовня. Всюду валялись порыжевшие от времени брёвна и доски, битое стекло, фанера и прочий мусор. Заборчики покосились, участки, которые когда-то были огородами, поросли бурьяном, куски драного рубероида свисали с прохудившихся крыш до самой земли. Ромку трясло от холода, он то и дело шмыгал носом:
«Тут, пожалуй, не особо согреешься».
На глаза попался самый дальний дворик, Ромка подошёл. Тут всё оказалось вполне пристойным: маленький дом, сарай, окружённый завядшими кустами малинника сад с голыми деревцами. То, что дорожка, ведущая к дому протоптана, наводило на мысль, что жильё обитаемо. Роман вошёл во двор, обошёл строение и заглянул в окно: «Никого».
В сарае зашуршало. Роман подошёл:
– Есть кто живой? Мне бы переночевать.
Никто не ответил. Роман потянул висевший на двери замок: «И тут заперто».
– А ну, отойди! – высокий голос с хрипотцой заставил парня вздрогнуть. – Солдат что ли?
Повернувшись, Ромка увидел наставленное на него ружьё.
2
Укутанный толстым одеялом, от которого пахло свежестью и сеном, Роман лежал на кровати и потягивал горячий настой из алюминиевой кружки. Хозяйка сидела напротив, ловко орудуя ножом. Сморщенные картофелины одна за другой плюхались в стоящее на полу ведро с водой. Женщина выглядела угрюмой, работа в её руках спорилась. На незваного гостя она почти не смотрела.
На вид не больше тридцати, серые глаза, прямой нос, тонкие бледные губы. Волосы торчали из-под платка словно пакля, кожу покрывала неестественная бледность. Морщинки вокруг глаз можно было заметить не приглядываясь. «Если она и была красоткой, то это было давно», – Ромка поморщился. Словно прочитав мысли гостя, хозяйка усмехнулась:
– Что, не хороша? Не успел ещё по бабам соскучиться? Молодой ещё.
– Чего это? Мне уже девятнадцать!
Женщина покачала головой:
– Да я не о том. Небось, и месяца не прослужил. Чего побежал-то, совсем замордовали?
– Не твоё дело! Я, может, в увольнение ходил и заблудился.
Хозяйка рассмеялась:
– В увольнение? Насмешил, – женщина вытерла вспотевший лоб. – Тут бегунки, типа тебя, часто появляются. Почитай каждую весну да лето ко мне гости наведываются. Зимой да осенью поменьше, но тоже бывает.
– Солдаты? Что, и все беглые?
– А то, тут много частей стоит – все секретные. Бегут солдатики – «дедовщина». А куда бегут…? Тебя как звать-то, «Золотко»?
Ромка нахмурился. Он не любил, когда его дразнили за цвет волос: