Робин Гуд с оптическим прицелом. Дилогия

Орлов Борис Львович

Так вот, я уверен, что если бы у разбойничков была организована хоть какая караульная служба, этого бы не случилось. Не зря говорят: praemo-nitus praemunitus – предупрежден, значит, вооружен. Так что, покумекав, я попытался организовать систему караульных постов и постов раннего оповещения. И что? ЧТО?!! Один из наших караульных дрыхнет, словно и не ему доверены наши драгоценные жизни. Ну, держись…

Я аккуратно вырезал хороший толстый, но гибкий прут и тихонечко подкрался к Скателоку. Вжик! Шлеп!

Отставной мельник взвыл так, словно я попытался приготовить яичницу-глазунью из его бесценного хозяйства. Он вскочил на ноги и тут же получил второй шлепок, на сей раз по той части тела, которая предназначена для этого самой природой. И еще парочку по чему попало – вдогон…

Та-ак?.. Эт-то что такое?! Это он чего вознамерился, на своего любимого командира – с кулаками?!! Ну, дух, вешайся! Сейчас тебе воочию явится число «пи», здесь и сейчас!

Скателок размахивается своим немалым кулачищем, словно пытается прихватить с неба облако. М-да, вот не учили тебя толковой рукопашке. Ну, да ничего: сейчас я тебя поколочу, а потом займусь твоим образованием. Когда оклемаешься…

Пока Скателок замахивался, я вполне грамотно поднырнул ему под руку. Он ухнул через меня, словно сноп. Первый раз я поддал ему в ребра еще в полете, остальные два удара достались уже лежащему тулову. Ну-с, будем продолжать?..

Будем? ОК. Вот тебе, Скателок, по размножательному органу, а вот тебе – по почкам, чтоб не спешил разгибаться. Еще будем на командира ручонками махать?

Не будем? Молодец, понял, чем это может закончить… О-оп! Я еле успеваю пригнуться, как карающая длань папаши Хэба проносится в паре сэмэ над моим затылком:

– Фаздер! Папахен, ёр мазер за это самое! Хрен ли фоуст махайтен? Зис гад слипнул на посту, ферштеен? Гадом буду, за такое – ун трибуналлен и в штрафной батальонер!

Пораженный моим вдохновенным спичем, папаша Хэб замирает. Он со страшной силой пытается понять: что это я такое изрек? Даже мне слышно, как гудят трансформаторы в его мозгах, как скрежещут заржавленные шестеренки и дребезжат шарики с роликами. Наконец он принимает важную позу и сурово изрекает:

– Нихт фойтер бетвайн ас, Робер. Зу, – он тычет в Скателока, который наконец сумел разогнуться и теперь ощупывает себя, силясь определить: все ли у него цело или я все-таки что-то оторвал? – Зу, свайн, дер фейндир, ком нак Ольстейн. Нау!

Ну, если и не все понятно по тексту, то по смыслу ясно: отец-командир дает втык за драку между своими. Хотя, если судить по приказу отправиться к однорукому Ольстейну – свою выволочку за сон на посту Скателок все же получит. В виде раз-два по морде и краткого нравоучительного спича. Однако маловато будет!

– Фаздер! Тут дело такое: унд слипен на посту – всем нам каюк! Финиш, амба, кранты! Ну вот же ж, дубье: хи слипен, а тут шиндец подкрадется незаметно, на сорока восьми ногах, и ол кил на х…! Нельзя спать на посту! Верботен! За такое – наряды вне очереди, три штуки минимум!

Папаша Хэб прислушивается к моим словам, потом похлопывает меня по плечу: чего, мол, кипешуешь? Стоит ли обращать внимание на такие мелочи? Да, японский бог! Стоит, еще как стоит!..

За завтраком, состоявшим, как всегда, из жареной оленины и сухарей, я снова насел на папашу в смысле укрепления дисциплины и повышения боевой подготовки. Поначалу старик упирался и отнекивался, но я вцепился в него, как клещ в собачье ухо, и к обеду – сухари и оленина! – мне удалось вырвать из папашки принципиальное согласие. После обеда он собрал всю шайку и, охарактеризовав создавшееся положение дел в гарнизоне как полный бардак, довел до сведения всех присутствующих, что со следующего дня все поступают в мое распоряжение, с целью повышения боевой и политической.

К моему несказанному изумлению, бандформирование встретило это заявление радостным ревом и приветственными выкликами. Первый раз вижу бойцов, которые, безо всякого приказа, в ответ на сообщение об увеличении и ужесточении нагрузок, вопят «Слава!», «Нех жие!», «Решения батьки Хэба – в жизнь!». Ну, ладно, я ж тоже не изверг какой: на первый раз буду помягче…

Следующим утром я минут десять убил на то, чтобы разбудить наших воинов, и еще минут тридцать втолковывал им, что они сейчас будут делать. Оказалось, что вчерашние радостные вопли были следствием простого непонимания. Простые души решили, что я, как прислужник дьявола, просто заколдую их, и они сразу станут великими лучниками, непобедимыми рукопашниками, чуткими сторожами и воинами-отличниками. Ага, щаз!

– Ну, так, духи! Вешайтесь – дембель отменили! Ин цвай шеренгерин становись… дер!

После пары пинков и зуботычин золоторотцы построились в две неровные шеренги.

– Ол райт. Нау, айн шеренгирен – ком цу мир! Цвай шеренга – на месте станд! Айн шеренга – упор лежа принять! Ду как я! Эз ми, я сказал, уроды!

Первая шеренга начинает отжиматься на счет. Первые сдохли уже на пятом разе, самый крутой, подбитый не так давно стрелой Клем, сумел «накачать» двадцать четыре. Та-ак, теперь вторая…

Во второй шеренге дела обстояли еще хуже. Никто не выдержал даже двух десятков. Ну что, духи? Мастер-класс показать?

– Фаздер! Фаздер! Ком цу мир и сит даун мне на спину. Ну, как мешок на спину. Сит мне на бэк, говорю!

Папаша, смущенно ухмыляясь, усаживается мне на плечи. И-раз! И-раз! И-раз!..

Накачав тридцать раз, я спихиваю папашу и подзываю Альгейду. С ней накачиваю еще десять. Ну что, душары? Видали, чего командир могет? Вот, и вы у меня так же смогете!..

После того как вся банда сделала восемь кругов по поляне, сопровождая бег оханьем, стонами и проклятьями – догадайтесь, в чей адрес? – я понял, что на сегодня я их больше физподготовкой заниматься не заставлю. А если заставлю, то уже к вечеру численность банды значительно уменьшится. И даже не из-за дезертирства – помрут, доходяги! Только сразу нагрузку снимать нельзя, это я по собственной армейской службе помню. Ну-с, тогда так:

– Ты, ты и вот ты! А ну, станд ап, ер мутер за лег! Значит, так: ты – старший! Коммандер. Ефрейтор. Быстренько шнель к папашке Хэбу, получишь у него три, – я показываю для верности пальцами, – три топора. Не два, не четыре, а три, въехал? Чурка нерусская!

Свежеиспеченный «ефрейтор» отправился по указанному адресу и вскоре притаранил три топора. Боевых. А-а, по фигу! Кто сказал, что алебардой нельзя дрова рубить? «Топорники» были тут же отправлены в лес, рубить деревья. Средней толщины и не очень длинные прямые стволики. Все это я растолковал молодцам, которые сделали вид, что поняли, какие размеры и какое количество я от них требую. Ладно. Главное, чтобы нарубили и притащили к поляне, а уж разбираться что к чему от них никто и не требует.