Робин Гуд
Шрифт:
– Нужно оставить этих парней далеко позади, – крикнул он Робину. – Боюсь, что мы их приведем к самому дому Эльтуна.
К счастью, у обоих лошади были выносливые и мчались, как ветер. Преследователи начали отставать и наконец отказались от погони, а Робин и Альрик пришпоривали коней, пока не добрались до леса. У ворот дома Робин спрыгнул с седла, а Эльтун вышел ему навстречу.
– Ну, Робин, как дела? – осведомился он. – Ты проучил этого негодяя?
– Дела неплохи, но могли быть лучше. Де Молака я ранил, а король велел прекратить поединок.
– Любимца своего защищал? Ну, ничего! Когда-нибудь он за все ответит. Робин, почему твоя лошадь вся в мыле? Что-нибудь случилось?
– Да! Иоанн хотел нас задержать. Мы ускакали. Пришлось гнать лошадей, чтобы уйти от погони. Мы боялись, что они нас проследят до твоего дома.
– Не велика беда! Я сумею защитить свой дом от королевских наймитов.
– Кажется, все обошлось благополучно, – отозвался Робин. – Они остались далеко позади, а нам пора отправляться в путь, – нас ждут в лагере. На этот раз мне не удалось покончить с де Молаком, нужно посоветоваться с друзьями и придумать какой-нибудь другой план.
– А как быть с этим раненым рыцарем? Он останется здесь?
– Нет, мы возьмем его с собой; сделаем для него носилки и повесим между двумя лошадьми. Сейчас я пойду поговорю с ним.
Рыцарь Черного Ворона чувствовал себя значительно лучше, и его можно было перевезти в лесной лагерь. К полудню вернулся из Лейчестера Маленький Джон со стрелками и передал Робину поручение от Вилля Рыжего: Вилль решил остаться в Лейчестере и узнать, смертельна ли рана де Молака и какие шаги думает предпринять король; Робина он просил не ждать его. После полудня стрелки тронулись в путь и к вечеру следующего дня прибыли в лагерь.
Отец Тук взял на себя уход за раненым, а Робин созвал своих молодцов на совещание. Стали обсуждать что делать дальше. Альрик объявил, что домой он не вернется, пока не решена судьба де Молака. Робин его одобрил. Вдруг в лесу прозвучал рог.
– Слушайте! – воскликнул Робин. – Это возвращается Вилль Рыжий. Я сразу узнал его сигнал.
Действительно, через несколько минут к костру подошел Вилль Рыжий с Нэдом Локсли. Вид у него был измученный, одежда разорвана, лицо и руки запачканы кровью.
– Вилль, что с тобой? – бросились к нему товарищи.
– Да ничего, пустяки, – ответил Рыжий. – Дайте промочить горло, я чуть дышу.
Толстяк Тук подав ему огромную кружку пива, и Вилль в одну секунду осушил ее до дна.
– Вот это дело! – с довольной улыбкой сказал он. – Я сразу ожил. Теперь дайте мне поесть.
Ему принесли оленины и хлеба, и он с жадностью принялся за еду. Потом растянулся на траве и воскликнул:
– Вот высплюсь хорошенько – и опять буду здоров, как бык.
– Вилль, не томи нас! – не выдержал Робин. – Говори, какие вести ты привез. Что делается в Лейчестере?
– Плохо там было, Робин, очень плохо. Хоть я не мастер рассказывать, ну да уж так и быть расскажу.
– Да ты не тяни, говори скорее!
– Когда ты с Альриком ускакал, за вами, конечно, послали погоню. Но в толпе много было людей, которые только того и хотели, чтобы ты прикончил де Молака. Очень уже он притесняет народ. Многие негодовали, что король велел прекратить поединок, а тебя задержать.
Когда послали погоню, толпа первых всадников пропустила, а потом решила никого не пропускать. Тут как раз подъехал шериф Рэно с рыцарями и солдатами, а толпа стоит и ни с места. И вот народ стал кричать, что не позволит тронуть рыцаря Черного Ворона, он сражался по всем правилам, а де Молак – трус. Услышав это, Рэно и капитан копьеносцев – какой-то итальянец граф Фалько – велел своим солдатам врезаться в толпу и пустить в дело копья. Человек десять были ранены и помяты. Вот тогда-то в толпе вспыхнуло возмущение; народ вооружился, кто чем мог, и набросился на королевских наймитов. Троих-четверых убили. Славная завязалась драка, но Иоанн послал на помощь шерифу и итальянцу отряд конных стрелков, и те стали стрелять прямо в толпу.
Народ побежал в город, воины проследовали, и на улицах начался бой. Наемники убивали не только мужчин, но даже женщин и детей. Тогда горожане вбежали в дома, взяли луки и стали обстреливать врага из окон. Кончилось тем, что шерифу и Фалько пришлось увести свои отряды.
Ночью в город вошел новый отряд. Они будто бы искали зачинщиков, а на самом деле убивали всех встречных, врывались в дома и подожгли несколько лачуг. Говорят, все это делалось по приказу Иоанна.
Стрелки перебили рассказчика гневными возгласами.
– Продолжай, Вилль, – сказал Робин, хмурясь и нервно теребя бороду.
– Конец выходкам шерифа положил старый граф Сюррэй. Он да еще кое-кто из рыцарей почестнее – Гуго де Биго, Роджер де Монфише – въехали в город и разогнали солдат.
Горожане окружили графа Сюррэя и стали требовать, чтобы король их принял и разобрал дело. Я тоже участвовал в драке, а потому на следующее утро отправился вместе с горожанами в замок Эмби, где находился Иоанн. Нас ввели в залу, и горожане начали жаловаться королю за зверство его воинов и требовать, чтобы шерифа и Фалько предали суду. Иоанн ругался и клялся, что перевешает всех жителей Лейчестера, а граф Сюррэй хоть и шептал ему что-то на ухо, но ничего не мог поделать. Король позвал стражу, и нас вытолкали из замка, словно стадо овец, да вдобавок еще наградили тумаками. Говорят, после нашего ухода Иоанн крупно повздорил с друзьями графа Сюррэя и вскоре после этого уехал в Лондон. Я вертелся в Лейчестере, пока не узнал, что де Молак, тяжело раненый, находится в замке. Больше нечего было мне делать, и я решил отправиться восвояси. У ворот города повстречался мне этот негодяй Арнульф с солдатами.
На беду он меня узнал, но я пришпорил лошадь и ускакал. За мной погнались трое, а я, по глупости, решил их проучить, хотя и мог свободно удрать.
Драка у нас завязалась на лужайке в лесу. Вдруг, откуда ни возьмись, на подмогу моим врагам выскочили еще несколько человек. После я узнал, что Рэно и Фалько разослали своих людей искать тебя, Робин. Я получил две пустячных раны, но моя лошадь была убита. Не мешкая, я пустился наутек и спрятался в чаще леса. А потом пешком побрел в лагерь. По дороге встретил несколько конных отрядов, но они меня не видели. Целый день я ничего не ел, а сейчас меня ко сну клонит.