Робин Уильямс. Грустный комик, который заставил мир смеяться

Ицкофф Дэйв

В каком-то смысле Робин понимал, что он идеальная смесь родителей, двух абсолютно разных людей, которые, не раз ошибшись на первых этапах, все же нашли точки соприкосновения и прожили вместе всю жизнь. Как позже он вспоминал: «Сумасшествие мне досталось от мамы, дисциплина – от отца».

Но переплетение их характеров, поведения, комплексов и недостатков воплотилось в сыне, чья жизнь была полна противоречий и несоответствий. Будучи взрослым, Робин описывал себя как ребенка с избыточным весом, и только Лори боролась с этим унизительным самоанализом, иногда достаточно прямолинейно, предъявляя фотографии в качестве доказательств обратного. Он рос, осознавая всю роскошь, окружающую его, и даже шутил на эту тему: «Папа, папа, поднимись наверх, Биффи и Мафи расстроенны. У нас всего семь слуг, а в других семьях десять». Но когда этой теме уделяли внимание, Уильямс не всегда мог

заставить себя признать, что его семья богатая. О себе он говорил как о единственном ребенке, хотя у него было два сводных брата, которых он очень любил и к которым относился как к родным. Робин рассказывал, что был одинок, несмотря на то что у него были друзья в каждой школе, которую он посещал, и в каждом городе, где он рос.

Из-за одиночества в детстве и пережитых эмоций в связи с постоянными переездами в юности (за восемь лет он сменил шесть школ) Робин считал, что его воспитание было несложным. «В том, что люди говорят о комедии и боли, есть противоречие, – говорил он через много лет. – Мое детство было очень радостным». Так как всю свою жизнь Уильямс учился, то мог дать себе любое определение, какое только хотел, выбирая только те сюжеты своей истории, которые считал полезными, и отбрасывая остальные. Не все противоречия несли вред. Некоторые из них могли быть и полезными.

На портретном фото Роба и Лори Уильямс, снятом в самом начале их отношений, видно, насколько эта пара контрастная: «Представьте, что Джордж Бернс и Грейси Аллен выглядят как Алистэр Кук и Одри Хепберн – вот так же и с моими родителями», – говорил Робин. Черты лица его отца красивые, но острые, строгие и угловатые, он гладко выбрит, а темные волосы аккуратно пострижены и причесаны. У матери лицо круглое, теплое, привлекательное, его приятное выражение тонкое, скрытное, ничего не выдающее. В улыбке приоткрывается верхний ряд блестящих зубов, и даже на этой черно-белой фотографии ни с чем не спутаешь мягкий свет голубых глаз. Родители приобняли друг друга, его рука обвивает ее чуть ниже края фотографии, и, несмотря на все, что их разнит, видно, что между ними безграничная любовь.

Роберт Фицджеральд Уильямс, известный как Роб, имел привилегированное прошлое и заучил часто повторяемый урок, что все невзгоды преодолеваются трудом и упорством. Он родился в 1906 году в обеспеченной семье в Эвансвилле, штат Индиана, где его отец, Роберт Росс Уильямс, владел карьерами и лесозаготовительными компаниями. Младший Роб любил шутить и иногда дразнился, говоря, что его мать – индийская принцесса. Пока он учился в подготовительной школе, его отец, как это позже называла Лори, «устраивал периодический кутеж» – снимал номер в отеле Blackstone в Чикаго, приводил туда пару девчонок и «уходил в загул». Иногда на долю маленького двенадцатилетнего Роба выпадало ехать триста миль к северу от Чикаго с чернокожим слугой и привозить домой пьяного отца. Позже Роб поступил в Кеньон-колледж в Огайо, но, когда крах фондового рынка в 1926 году практически полностью уничтожил семейный бизнес Уильямсов, ему пришлось бросить школу, вернуться домой в Эвансвилль и устроиться работать младшим инженером на шахту. Через несколько лет, когда Роберт Росс неизлечимо заболел, Роб без колебаний предложил свою кровь для переливания, но в итоге отец вытащил из руки иглу и сказал сыну: «Я больше не хочу, чтобы ты это делал – ты и так достаточно помог». Вскоре Роберт Росс умер.

У Роба с его первой женой Сьюзан Тодд Лорент в 1938 году родился сын, которого называли Роберт Тодд Уильямс, больше известный под именем Тодд. Но в 1941 году Роб и Сьюзан развелись, и Сьюзан увезла Тодда с собой в Кентукки. Роб работал управляющим на Ford, когда Соединенные Штаты вступили во Вторую мировую войну. Он тут же записался в военно-морской флот и стал капитан-лейтенантом на авианосце «Ticonderoga» в Тихом океане. 21 января 1945 года, пока судно находилось в море у Филиппинских островов, «Ticonderoga» подвергся атаке японских камикадзе, один из которых прорвался через летную палубу авианосца и сумел взорвать бомбу в ангаре, уничтожив несколько находящихся там самолетов. Во время атаки погибли и были ранены более сотни моряков, Роб тоже был ранен во время попытки спасти своего капитана от взрыва, осколки порезали ему спину, ноги и руки.

Из-за ранений Роб не мог продолжать участвовать в военных действиях, поэтому ему пришлось приступить к офисной работе в Вашингтоне. Вскоре он вернулся обратно в Ford, занял там должность менеджера и в конечном итоге дорос до чикагского подразделения национальных продаж в Lincoln Mercury. В 1949 году во время двойного свидания вслепую в шикарном ресторане Роб познакомился с молодой энергичной разведенной Лори

МакЛорин Жанин. Лори пришла с секретаршей Роба, а Роб привел мужчину, предполагалось, что в качестве пары для Лори. Но очень скоро стало понятно, что Роб и Лори понравились друг другу. Роб сказал секретарше взять в ресторане замороженную утку и идти домой, а Лори аналогичным образом попрощалась со своим предполагаемым женихом. «Я рассчиталась, а теперь давай повеселимся», – сказала она.

Роб привлекал Лори физически, ее влекла его уверенность, очаровывали напор и сдержанная харизма. Она описывала его так: «Роб мог войти в комнату, и люди сразу же обращали на него внимание. Он мог прийти в любой самый лучший ресторан, метрдотель спрашивал: “Сэр, у вас забронировано?“, а он очень вежливо отвечал: “Нет“. Но ему всегда находили столик».

«В нем определенно было Что-то, – рассказывала Лори о Робе. – Притом ”Что-то”с большой буквы». Но в то же время были и темные моменты, которые раскрывались вместе с алкоголем. Как-то они недопоняли другу друга относительно того, что свидание отменилось, Роб решил, что его кинули, и очень расстроился. Он потом рассказывал Лори: «Я пошел и напился», а она ответила: «Да про что ты? Ты же выпиваешь каждый вечер». Но, пожалуй, самая крупная перепалка между ними случилась, когда они выпивали в ресторане, и Роб, оперевшись на стол, сказал ей: «А знаешь, у меня фантазия богаче твоей».

«Боже мой», – запахло жареным.

Лори родилась в 1922 году в Джэксоне, штат Миссисипи, и выросла в Новом Орлеане, где она погрузилась в эпикурейскую культуру города и шумные вечеринки родителей. Свадьба ее родителей была возмутительной в преимущественно католическом новом Орлеане: отец, Роберт Армистед Жанин, был католиком, а мать, Лаура МакЛорин, – протестанткой. Когда девочке исполнилось пять лет, они развелись, и девочка осталась жить с ее затравленной матерью.

Семья Лори принадлежала к клану МакЛорен в Шотландии, прадедушка Лори Ансельм Джозем МакЛорин служил капитаном в Армии Конфедерации во время гражданской войны, а позже был избран в Сенат США и губернатором Миссисипи. Но Лори лишили этого аристократического наследия, когда в 1929 году ее мать во второй раз вышла замуж, а ее второй муж, Роберт Форест Смит, удочерил Лори и к ее ужасу дал прозвище Панки. «Двери, открытые для Лори МакЛорин Жанин, навсегда закрылись для Панки Смит», – говорила Лори, но тем не менее пользовалась этим прозвищем и даже просила друзей называть ее так, когда была уже взрослая.

Оглядываясь на свое детство, она признает, что ее семью разрушил алкоголь, сделавший мать беспечной, а жизнь нестабильной. «Когда я росла, то никогда не знала, проснусь ли я Королевой мая или Меленькой сироткой Энни», – признавалась она. У ее родного отца тоже были проблемы с алкоголем: «Я поняла, что нам нельзя пить. В нашей семье были люди, достигшие высот, но все рушилось в один миг. Бах! И все из-за алкоголя. Если не можешь остановиться – не начинай… Для нашей семьи это яд».

Когда Великая депрессия практически уничтожила Роберта Смита, семья Лори вынуждена была больше десяти лет слоняться между Новым Орлеаном и Кроули, штат Луизиана. В какой-то момент ее отчим решил заняться продажей мороженого. «Первый раз в моей жизни, – говорила она, – у нас не было темнокожего слуги. Я думала, что это конец». В подростковом возрасте Лори переехала в Пасс Крисчен, штат Миссисипи, а потом обратно в Новый Орлеан, где в 1941 году поселилась в пансионате и какое-то время выступала во Французском квартале, а ее родители уехали в Мобил, штат Алабама. В начале Второй мировой она работала в метеобюро в Новом Орлеане, и тут Пентагон запросил, говорит ли она по-французски. «Свободно», – соврала Лори, после чего переехала в Джорджтаун. Здесь, в Вашингтоне, она встретила молодого морского офицера Уильяма Мусгрейва, за которого вскоре вышла замуж, после чего он вскоре отправился в южную часть Тихого океана.

С новым именем Лори МакЛорин Мусгрейв часть войны прожила в Сан-Франциско, посещая занятия по литографии и пересекаясь (с ее слов) с Фрэнком Ллойдом Райтом и Генри Миллером. Когда война закончилась и Уильям Мусгрейв вернулся домой, пара недолго пожила в Сан-Диего, а позже переехала в Чикаго, где он устроился на работу инженером-электриком. В 1947 году Лори родила сына Ларина МакЛорина Мусгрейва, известного по фамилии МакЛорин. В раннем возрасте он заболел воспалением легких, и Лори, переживая, какие последствия может оказать ужасная чикагская зима на ребенка, отправила сына к матери и отчиму в Мобил. Вскоре после этого Лори и Уильям развелись. Она осталась одна, но не сломалась и была счастлива. «Я просто слишком рано вышла замуж, – объясняла Лори. – Я хотела выйти развеяться и попробовать распустить крылья».