Робинзон. Инструкция по выживанию
Шрифт:
– Да не дадут ему меньше.
Тут же протискивается к Савельеву начальник продовольственной часи:.
– Савельев здесь?
– Здесь!
– За продатестат распишись! Вот здесь! Расписался? Давай ко мне.
– Зачем?
– Сухой паек получать!
Выдавали сухой паек Савельеву с особой тщательностью.
– Савельев! Ты все проверил?
– А зачем ты мне сухую картошку даешь?
– А другой у меня нет. В банках есть, по три кило. А сухая легче.
Кто-то притащил банку варенья:
– На,
Кто-то принес шерстяные носки:
– Там зимой, в Гааге, жутко холодно.
Степаныч принес тельняшку с начесом:
– Савелич! С начесом! Моя! Личная! Ты там военно-морской флот! Не посрами!
В конце всего на пирсе появился командир. Савельев немедленно направился к нему:
– Товарищ командир, мичман Савельев! Товарищ командир, разрешите обратиться?
– Да!
– Говорят, вы по моему поводу в дивизию ходили?
– По вашему?
На помощь командиру пришел старпом:
– Это по поводу того, что Савельев, фотографируя натовский Си-кинг, ослепил его, и тот упал в море.
Командир смотрит на старпома с возрастающим интересом:
– И?
– Савельева теперь в Гаагу требуют. В трибунал. Года три получит, я думаю.
– Ах вы, значит, Савельев, по этому поводу ко мне обращаетесь?
– Так точно!
Командир думает, потом говорит:
– Так я же только что добился вашего освобождения!
– Товарищ командир!
– Да!
И немедленно на корабле возник праздник, и все ходили и поздравляли друг друга с освобождением Савельева.
Лодка уходила в автономку в 4 утра. Солнце (все еще полярный день). Тишь, красота, сопки вокруг, два буксира суетятся, помогают, командир на мостике, скалы, море – очень красиво.
Если смотреть на это дело со всех сторон – то это очень красиво.
Старпом появляется на мостике.
– Ну как, Анатолий Иванович? – спрашивает командир.
– Все нормально.
Старпом улыбается. Он вчера уходил из дома – девчонок в постель было не загнать. Облепили папу, не выпускали.
– Девки мои вчера не давали мне проходу.
Командир хмыкнул.
– Ладно, дышим пока. Флагманского разместили?
– А куда он денется.
– Вместо компрессоров дали-таки нам флагманского. ВВД в норме?
– В норме.
А вокруг солнце играет на воде.
В пятом отсеке открывается переборочная дверь и в нее лезет из шестого отсека Андрей Вознюшенко, а ему навстречу, расставив руки, Робертсон с завязанными глазами. Андрюха не растерялся, нырнул под руку. За Робертсоном на почтительном расстоянии Кашкин – наблюдает за мучениями Робертсона.
– Тренируетесь? – говорит шепотом Андрюха.
– Ага! – шепчет Кашкин.
– И как?
– Пока никак, но добьем это дело.
И тут из трюма такой крик нечеловеческий: «А-а-а!!!»
Все немедленно в трюм. Но крик шел не совсем из трюма. Он шел с нижней палубы. Там есть такая небольшая выгородка – душевая с предбанником. А рядом с ней – умывальник на четыре соска. В умывальнике стоит доктор с зубной щеткой в руках.
Кашкин:
– Михаил Сергеевич, что стряслось?
– Эт-ти трюмные! – доктор видит командира 3-го дивизиона Андрея Вознюшенко и обращается, в общем-то, к нему. – Вот придут твои трюмные ко мне за таблетками! Я им намажу!
– Да что случилось?
– Случилось? Вот! – доктор открывает кран – там воды нет.
– Ну, цистерну перегружают. Сейчас подадут воду на расход. Мы же только от базы оторвались. Сейчас все наладится.
– Только оторвались, а уже воды нет?
– Михаил Сергеич!
– Я в амбулатории минут двадцать из трубы воду высасывал!
– Так, и что потом?
– А потом я пошел в умывальник!
– Где тоже пытались сосать из трубы!
– Да!
– Не получилось?
– Издеваетесь! Мне из раковины всякая дрянь вылетела и в открытый рот попала!
– А-а. так это же ЦГВ осушалась. Осушалась ЦГВ. Цистерна грязной воды то есть. А когда насос включается, то он так это делает здорово, что вышибает гидрозатвор. Иногда. Вот он и вылетел.
– Мне в рот!
В центральном немедленно узнали, что в рот к доктору по вине трюмных попал целый гидрозатвор сточных вод.
– Иди ты! – сказал мичман Артемов. – А зачем он стоял там с открытым ртом?
– О-о-о! – пропел командир БЧ-5 и потянулся в кресле. – Полное хлебло! Североморец! Не води.
– Хватит болтать! – сказал старпом. – Почему вода до сих пор не на расходе? Артемов!
– Уже бегу!
Кашкин входит в каюту к Сове и видит такую картину: Сова, сняв штаны, голой задницей в проход стоит на койке в позе прачки.
Сова, не меняя позы:
– А где старпом?
– Старпом? Не знаю. А что такое, Николай Николаевич?
– Старпом позвонил и сказал, что он идет меня наказать. Я так уже минут десять стою. Жду!
– А за что?
Сова медленно переворачивается, садится, натягивая штаны.
– Из-за доктора. Кто доктора обидел?
– Так это ж не мы! Это ж трюмные!
– Сказал: сейчас приду и надаю вам всем по жопе! Я готовлю жопу, а он не идет!
Сова смотрит хитренько:
– Ладно! Что там происходит на свете белом?
– Боевая готовность два подводная, третьей смене заступить.
– А-а. ладно. Значит, можно спать дальше?
Сова укладывается в койку с видимым удовольствием.
– Увидишь старпома, скажи ему, что моя жопа его не дождалась.
Сова засыпает.