Робинзоны из Бомбея
Шрифт:
— Все хотят проучить его, да не знают как, — произнес Гопал.
— Я кое-что придумал, — сказал Сону.
— Правда! Ну, рассказывай да поскорей, — от нетерпения Касим подвинулся ближе.
— Скажу. Только по секрету. — И, притянув Касима к себе, Сону что-то горячо зашептал ему на ухо. Касим удивленно глянул на друга и расхохотался.
В тот день все островитяне с необычайным усердием старались показать свою преданность «любимому повелителю». Они носились как угорелые, выполняя малейшее желание Вишну-Гханашьяма, Васанта и Рустама.
Любое приказание
На натертых до блеска пальмовых листьях девочки подавали «повелителю» изысканные блюда, какие только можно было приготовить, находясь на пустынном острове, и пока Вишну-Гханашьям был занят ужином, они, стоя на почтительном расстоянии за его спиной, обмахивали его величество веерами из больших листьев.
Наступила ночь. Раджа, его визирь и военачальник скоро сонно засопели на своих выстланных цветами постелях. Убедившись, что они спят, Касим, Сону, Джаму и Гопал неслышно поднялись со своих тощих подстилок и, подкравшись к сонным, быстро обезоружили их. Завладев оружием, все четверо беззвучно выскользнули из хижины.
Их путь лежал к морю, откуда доносился глухой рокот прибоя и по темной его поверхности убегала вдаль серебристая рябь лунной дорожки. Все четверо вышли на крутой обрыв, под которым никто из них не мог достать дна, и один предмет за другим выбросили в пучину все оружие, с помощью которого их держали в страхе и повиновении: тяжелый мушкет, старинный меч и длинную алебарду. Постояв немного, они так же молча вернулись домой.
Утром, не обнаружив оружия, повелитель и его подручные не на шутку перепугались. Однако, видя, что остальные служат им с прежним рвением и беспрекословно исполняют все их приказания, все трое успокоились и, снова войдя в свои прежние роли, продолжали повелевать как прежде.
Когда наступило время обеда, все трое не спеша расположились на мягких циновках, приготовленных специально для них. Остальные островитяне расселись на почтительном расстоянии. Склонив голову в поклоне, девочки на пальмовых листьях несли, как обычно, изысканные блюда, на ходу обмахивая их самодельными веерами, чтобы — упаси бог! — ни одна мошка не могла осквернить пищу, приготовленную для столь высоких особ. Поравнявшись с застывшими в величественных позах «правителями», девочки с низким поклоном опустили перед ними пальмовые листья с разложенными угощениями.
При одном лишь взгляде на принесенное глаза у Вишну-Гханашьяма полезли на лоб от удивления: вместо изысканных блюд на зеленых листьях были искусно разложены жемчуг, драгоценные камни и золотые монеты.
— Это еще что за глупые шутки? — грозно спросил Вишну.
— Это не шутки, а угощение, — почтительно отвечала Хусна.
— Как? Вместо обеда нам — эти камни? — удивленно воскликнул Рустам, любивший вкусно поесть.
— Вы будете есть то самое, из-за чего вы хотели поставить себя над всеми остальными, — умильно-ласковым тоном протянула Судха.
— Что еще там болтает эта вздорная девчонка? — злобно зыркнул на нее Вишну.
— Она не болтает, ваше величество,— почтительно промолвил Касим. — Это ваши сокровища, кушайте их, пожалуйста. Вот сласти — из золота, вот пирожное — из драгоценных камней, вот шоколад — в виде золотых гиней.
— Если не нравятся эти блюда, попробуйте жемчуг — это вместо жареной чечевицы, — добавил Сону.
— Но камни, разве их едят? Они же несъедобные! — уже не грозно, а удивленно воскликнул Вишну-Гханашьям.
— Попытайтесь, ваше величество, — с издевкой отвечал Гопал. Вишну в ярости вскочил и с кулаками бросился на Гопала. Но перед ним выросли Касим, Джаму, Гопал и Сону. Став плечом к плечу, они выставили перед самым его носом четыре кулака.
— Еще шаг — и пеняйте на себя, ваше величество Вишну-Гханашьям!
Видя перед собой плотную стенку ребят, готовых в любую минуту броситься в драку, Вишну и его приспешники стали торопливо пятиться назад. Окружив прежних повелителей с трех сторон, их затолкали в хижину и закрыли в классной комнате. Для верности дверь приперли колом.
Расправившись с прежними повелителями, островитяне с веселыми шутками принялись за обед.
У Рустама даже под ложечкой засосало от голода. Он заглянул в щелку, и есть ему захотелось еще больше: рассевшись рядами в соседней комнате, ребята уплетали за обе щеки. Толстяк проглотил голодную слюну.
— А нам есть не дадите? — через щелку спросил он у сидевшего ближе всех Джаму.
— Нет, не дадим.
— Ни при каких условиях? — спросил Васант.
— Можем дать, но при одном условии, — сказал Сону. — Обед получит тот, кто будет работать. Кто не работает, тот не ест.
— Я готов работать, — тотчас же отозвался Васант.
— Осторожно, великий визирь, — вмешался Вишну-Гханашьям. — Если ты еще хоть раз вступишь в переговоры с мятежниками, я лишу тебя твоего высокого сана!
— Соглашайся, раджа, — осмелел Рустам. — Работать ты будешь один, а есть будем все трое. И сам будешь сыт, и мы не будем голодать.
— Прекратить глупую болтовню! — крикнул Вишну-Гханашьям.
— Соглашайся, раджа,— настаивал Рустам, — не то пожалеешь. Тем временем обед был закончен. Все встали и, столпившись у закрытой двери, принялись дразнить пленников. Девочки запевали:
— О раджа, о раджа, будешь горько ты рыдать, Жемчуг, золото глотать И ни крошки хлеба, И ни крошки хлеба.И все указывали на них пальцем и покатывались со смеху. Потом опять запевали девочки:
— О раджа, о раджа, без работы и труда Не получишь никогда Ты ни крошки хлеба, Ты ни крошки хлеба.Все хором подхватили:
— О раджа, о раджа, брось дворец, иди сюда. Только в радости труда Ты добудешь хлеба, Ты добудешь хлеба.