Робинзоны
Шрифт:
— Подумаешь. Ну испугалась, и что с того. Стреляла бы, и с такого расстояния не промазала бы.
— Ох уж мне эта эмансипация. Во-первых, если ты думаешь, что выстрелить в человека легко, то ты сильно ошибаешься. Трудно. Очень трудно, даже когда ты понимаешь, что от этого зависит твоя жизнь. Во-вторых, посмотри на ствол карабина. Не на меня посмотри, а на карабин. Вот так. Ну и как ты собиралась стрелять с забитым землей стволом? Это ведь не АКМ, 'Барс' требует бережного отношения. Тут семь шатров, считаем по минимуму семь воинов. Я смог бы уложить двоих, черт с ним и ты одного,
— Они дикари, так что разбежались бы как миленькие, как только услышали бы выстрелы, как тот оборотень.
— Нормально. То есть, ты все еще продолжаешь считать себя правой? А ведь я делаю невероятное допущение. Ладно. Итак четверо опытных лесных охотников убегают, с ними их домочадцы, никого из них мы больше не возьмем к гадалке не ходить. Думаешь на этом все закончится? — Он уже откровенно шипел исходя злобой на ее выверты. — Как долго будут нас выслеживать в лесу те, для кого он дом родной? Насколько трудно им будет организовать на нас засаду? Ты видишь эти черепа? Это означает, что убивать людей им уже не впервой. Значит так, Лариса, мне плевать, как ты там в прежней жизни вертела Семеном, мне плевать, что ты там о себе думаешь, но все эти равноправия полов остались в прошлом, которое, как ты верно выразилась, для нас уже недосягаемо. Хочешь жить, делай так как говорю я, не хочешь иди вешайся, могу намылить веревку, у нас еще малость мыла осталось.
— Дим…
— Хватит, я сказал! Родилась женщиной, так и будь ею, нечего из себя солдата Джейн строить! Насмотрелся я на таких пока служил, хорошо если одна из сотни правильно может держать оружие и не бояться его. Не бабье это дело, пойми.
— А зачем же тогда ты меня с собой таскаешь и оружие заставляешь носить? — обижено буркнула она. Хорошо хоть не начала возмущаться, это уже радует.
— Затем Ларчик, чтобы случись, ты могла за себя постоять. Защититься, понимаешь, а не бросаться в атаку там где это и нахрен не надо. И однажды это уже спасло твою жизнь.
— Дим, ну не злись. Я больше не буду.
— Хорошо, на этот раз проехали. Ты тоже не обижайся, но прошу, больше так не делай. Очень прошу Ларчик.
— Сказала же, больше не буду.
Дмитрий некоторое время внимательно смотрел на девушку, всем своим видом показывавшую раскаяние. Ох, что-то ему говорило о том, что глупости с ее стороны еще не закончились. Но сейчас она искренне верит в то, что говорит. Так, значит так, не следует перегибать, всего по чуть-чуть. А едва он представил ее раскачивающейся на суку… Господи, спаси и сохрани и если можно эту чашу пронеси.
— Лагерь вымер или брошен, и похоже давно, — как ни в чем не бывало заговорил он, считая что нравоучений с нее достаточно. Теперь нужен конструктивный разговор, это поможет ей вернуть себе самооценку, а то вон какой пришибленный вид. Видишь трава у входа проросла, а еще вон на кострище стебельки. Твое мнение.
— Все вроде целое, ничего не разбросано. Вряд ли это был налет беспокойных соседей. Знаешь, очень похоже, что люди ушли в спешке, оставив все как есть или здесь прошлась какая-то эпидемия.
— Вот и я так думаю. Жаль если так.
— Мы же даже не знаем люди ли там были.
— Не знаем, тут ты права. Но погляди, сколько всего полезного добра пропадает. А если здесь прошла эпидемия, то лучше ничего не брать.
— Мы вроде не археологи, так что особо полезного я не вижу.
— Не видит она. А шкуры на этих вигвамах?
— Да, они бы нам пригодились.
— Вот и я о том же. Но пойти заглянуть во внутрь, все же нужно.
— Может не будем рисковать?
— Не получится. Нужно хотя бы знать, с кем мы столкнулись. Человеческие черепа говорят о том, что люди тут есть, а вот кто на них охотится, нужно выяснить.
— Ты посиди здесь, а я схожу.
— Я с тобой. Ну что ты так на меня смотришь, я ведь медик.
— Фармацевт.
— А ты походи поищи другого.
— Это да. Другого у нас нет. Ладно. Погоди малость.
Дмитрий вынул из-за спины прилаженный за ремнем топор, подошел к молодому деревцу и одним ударом перерубил тонкий ствол. Меньше чем через минуту в его руке оказался шест, длинной метра четыре.
— Зачем это?
— Ну не заходить же нам в эти шатры. Откинем полог, заглянем вовнутрь с расстояния. Все меньше вероятность, что-нибудь подхватить.
Едва они ступили в лагерь, как почувствовали сладковатый привкус сгнившей плоти. Не плотный, от которого сразу появляются рвотные позывы, а скорее эхо от былого. Повсюду видны предметы обихода, брошенные и бесхозные. Несколько керамических горшков, слепленных кривовато, словно их делал гончар недоучка. У Дмитрия получилось бы куда лучше, он был в этом уверен. Привлекли внимание пара копий, прислоненные возле входа в самую большую платку, имелись они и возле других. Каменные наконечники! Выполненные искусно, но каменные. Ага. А вот покороче и потоньше, количеством четыре штуки. Это наверное дротики, предназначенные для метания и наконечники у них костяные. Рядом еще какая-то хрень. Обычная изогнутая палка с выступом на одном конце, длинной сантиметров пятьдесят или шестьдесят. Интересно, что это? Ладно, потом разберемся.
Подойдя к самой большой палатке они откинули полог, и заглянули вовнутрь. Напротив входа еще можно было что-то рассмотреть, но там кроме расстеленных шкур с сохраненным мехом и кое какой утвари, все тех же горшков, каких-то обработанных хитрым образом камней, наверное кремния, не было ничего.
В стороны от входа была полутьма, в которой увидеть ничего не получалось. Единственно чего они добились, это только почувствовали усилившийся трупный запах, но опять-таки, не критичный, застарелый и ослабший. Значит, обитатели остались там, вот только никого не видно.
— Давай я схожу за фонариком, — предложила Лариса, имея ввиду оставленные в лесу вещмешки.
Был у них с собой, небольшой, легкий и довольно мощный фонарик. Вообще у них было три фонаря, один большой и мощный, тоже диодный, это Дмитрия, специально покупал для работы, его луч бил более чем на сотню метров. Два других карманные и тоже диодные, но у одного из них заряд уже ослаб, а вот второй, тот которым они не пользовались все еще был полон сил и ни взяли его с собой. Был еще светильник стилизованный под 'летучую мышь'.