Робкая

Девни Перри

Это мне и нравилось в этом месте. Мы не были каким-то модным баром в городе, где люди должны были пользоваться подстаканниками. Мы все были увлечены неоновыми вывесками на стенах, арахисовой скорлупой на полу и классической музыкой кантри в музыкальном автомате. Меня даже не волновало, что мне приходилось тратить двадцать минут на уборку раковин после каждой смены.

— Не хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит? — спросила Тея.

Я ухмыльнулся, хрустя арахисом. Сколько я её знал, она никогда не позволяла мне переживать.

—

Ничего, — я почесал свой подбородок. — Я не знаю. Эти последние несколько лет были самыми лучшими, понимаешь? Никакой драмы, как в нашем детстве. Нам было весело здесь, в баре. Наконец-то мне не кажется, что я соскребаю гроши. Наверное, я просто злюсь из-за того, что всё меняется. Этот парень… он меняет правила игры.

— Всё действительно так ужасно? Логан неплохой парень, и Чарли его обожает. Она заслуживает отца, Джексон.

— Я знаю, — я вздохнул. — Просто…

Я замолчала, не желая признавать свою ревность. Как сказать своей лучшей подруге, что не хочешь, чтобы у её ребенка был отец, потому что долгое время ты был парнем, исполняющим эту роль?

Я всегда подозревал, что однажды Тея может встретить мужчину. Чёрт, она заслуживала быть счастливой. Я мог бы посоревноваться на роль отчима. Но у меня не было ни единого шанса в схватке с настоящим отцом, особенно когда у него были миллионы долларов, и он мог исполнить любое желание Чарли.

— Мне жаль. — Тея покачала головой, понимание отразилось на её лице. Мне не нужно было говорить ей, что я ревную. Она уже всё поняла. — Я не думала о том, как всё это повлияет на тебя. Но ты всегда будешь её дядей Джексоном. Она очень любит тебя.

Я опустил голову.

— Но я не могу баловать её так, как он. У меня нет таких денег.

— Это не соревнование, и дело не в том, что ты ей покупаешь. Ей нужна любовь от вас обоих.

Так ли это? Нужен ли Чарли дядя Джексон, если у неё уже был её отец? У неё был папа, который может играть с ней, строить для неё крепости. Он был бы тем парнем, который помогал протаскивать животных в их дом, когда Тея не видела. Логан был бы тем, кто брал бы её на рыбалку или в поход вокруг озера.

То есть, если они вообще останутся в Монтане. У меня было плохое предчувствие, что этот «отпуск», который они планировали провести в Нью-Йорке, превратится во что-то более постоянное.

— Она забудет меня, если вы не вернётесь.

— Что? — глаза Теи расширились. — Мы вернёмся. Это всего лишь отпуск.

— Возможно, ты решишь остаться.

Она помотала головой.

— Нет, этого не произойдёт. Я уже сказала Логану, что не собираюсь возвращаться в Нью-Йорк. Это всего лишь отпуск.

— Надеюсь, что так. — Я встал со своего стула и пошёл за стойку за новой порцией.

— Пока ты будешь там, возьми для меня фрикадельки от Джованни. Черт, я скучаю по этим штучкам.

«У Джованни» было наше место. Мы с Теей в детстве жили недалеко от ресторана, и всякий раз, когда у нас были деньги, мы вдвоем

ели один из их знаменитых бутербродов длиной в полметра. Даже после того, как мы оба по работе переехали из Бруклина на Манхэттен, то всё равно возвращались за фрикадельками. Обычно мы ели там, когда кому-то из нас было плохо. Она привела меня к Джованни после того, как её парень изменил ей с её лучшей подругой. Я заказал нам порцию до того, как сообщил новость о том, что переезжаю в Монтану. В течение многих лет «У Джованни» был нашей подушкой безопасности.

На её лице появилось печальное, отстраненное выражение.

— Не думаю, что мы будем проводить много времени в Бруклине.

— Вероятно, нет. — Логан, без сомнения, был уроженцем Верхнего Ист-Сайда. — Я бы тоже не вернулся.

Не в Нью-Йорк. Я бы не стал возвращаться в место, где было больше плохих воспоминаний, чем хороших.

Я взял автомат с газировкой и наполнила свой стакан, затем взял блокнот Теи, чтобы пролистать страницы.

— Он уже кончается.

— Тебе стоило бы позаботиться о том, чтобы меня ждал новый, к моему возвращению.

Я усмехнулся.

— Как прикажешь.

Тея вечно ныла в течение первых нескольких месяцев после своего переезда в Монтану. Она постоянно жаловалась на то, как скучно и медлительно было в баре. Поэтому я купил ей альбом для рисования, а затем сказал, чтобы она перестала ныть и рисовала. С тех пор, всякий раз, когда у нее заканчивалось место в одном блокноте, я покупал ей другой.

— Кого ты рисуешь сегодня вечером? — спросил я, дойдя до конца альбома.

— Посмотри.

Я перевернул последнюю страницу и чуть не упал.

Эти волосы. Это была девушка из моего сна.

Несмотря на то, что рисунок был чёрно-белым, было очевидно, что её волосы были светлыми, длинными и волнистыми. Она была изображена в профиль, её высокие скулы идеально подчёркивали её застенчивую улыбку. Каким-то образом Тея проникла в мой разум и вытащила девушку из моего сна.

— Она горячая, — «горячая» было неподходящим словом, но я не хотел становиться таким слащавым перед Теей. Красивая. Ошеломляющая. Неземная. Эти громкие слова просто привели бы к вопросам, на которые я не хотел отвечать, поэтому вместо этого я выбрал горячая.

Я оторвала взгляд от книги и оглядела бар. Я знал, что её здесь нет, но мне хотелось, чтобы она вернулась.

— Мне жаль, я не заметил её. Кто это?

У Теи отвисла челюсть.

— Серьёзно?

— Серьёзно. Кто это? — я взглянул на Тею, затем снова опустил глаза, желая не отрывать взгляда от страницы. — Она просто проходила мимо или ты думаешь, что она вернется?

Пожалуйста, пусть она останется здесь на лето. Пусть эта женщина будет настоящей.

— Думаю ли я, что она вернется? — голос Теи повысился, когда она встала со своего стула и обогнула барную стойку, но только для того, чтобы выхватить свой блокнот. — Дай-ка мне.