Робот
Шрифт:
– Давайте пройдемся по коридору, - предложил тот.
– Вы уж извините за следующее беспокойство, - обратился я к нему, - нор у меня в голове настолько все перемешалось, что я совсем уже не понимаю, что мне разрешается говорить открыто, а что скрывать, когда и перед кем.
– Но ведь здесь нет никаких неясностей кроме той, исследованием которой вы сами занялись.
– То есть, нет никаких тайн, кроме самих статуй?
– Ну конечно же. Это вы сами, исключительно ради собственного пользования, как мне кажется, создаете для себя какие-то дополнительные загадки, как будто нам не хватает одной
– Тогда почему в присутствии Алина и Сента, а может и заключенного, я и сам уже не знаю, вы корчили недоверчивые мины, и почему тщательное описание вчерашних событий вы назвали выдумкой?
– А я и не мог реагировать иначе, поскольку мне не известны причины, ради которых вы все это придумали.
– Придумал? Теперь уже я, в свою очередь, начинаю подозревать, что вы смеетесь надо мной. Лично я желал всего лишь выяснить значение вашего вчерашнего высказывания.
– Не будем уже говорить о том одном предложении. Прежде всего, все обстоятельства места, в котором, якобы, произошли описываемые вами события, на все сто придуманы, о чем вы и сами прекрасно знаете. Потому-то я и удивляюсь вам, не понимая, к чему вы ведете.
– Вы продолжаете утверждать, будто я все это придумал.
– А никакого иного выбора у меня нет.
– Мы можем сейчас же пройти через туннель на место, что позволит вернуть вам память, если и не всю, то, по крайней мере, ту ее часть, которая касается того, как вы выкинули с лежака вашего же двойника. Разве вы не сделали этого собственноручно?
– Меня все так же удивляет ваша фантазия.
– Я покажу то место на земле...
– К сожалению, вы этого не сможете сделать.
– Почему это?
– Потому что сожженный лес существует исключительно в вашем собственном воображении.
– Тогда пошли!
– Замечательная идея. Осмотр на месте прочистит вам мозги. Но только я не могу принять в нем участия, в связи с чем загляну в бар. Если вы захотите в ближайшее время встретиться со мной, то зайдите в гости. Я занимаю комнату Е-43.
Он удалился в сторону приоткрытой двери, откуда доносился говор многочисленных голосов.
– Тут имеется вытяжка с фильтром, благодаря чему, можно покурить, бросил он мне вослед.
Только я уже его не слушал. Ускоряя шаг, я направлялся хорошо известным мне путем к туннелю, ведущему к обширному небу с бело-синим шаром луны в глубине темно-синей пустоты, к имитации открытого пространства - я прекрасно понимал это уже тогда, когда стоял там с погруженными в пепел ногами, среди искалеченных черных растений, когда свежее дуновение ветра несло вонь давно угасшего пожара.
По узкому проходу я протиснулся между двумя приближенными стенами и очутился в предбаннике, откуда по мрачному коридору добрался до прохода, ведущего в туннель. Сердце беспокойно забилось уже в тот момент, когда я открывал дверь. Прохода не было! Я стоял в каком-то коротком, пустом помещении с потолком, напоминавшим свод туннеля. Там же, где я ожидал увидеть уже известный пейзаж, виднелась литая стена, покрытая старой, потрескавшейся краской. Я уткнулся в нее лбом и закрыл глаза. Ноги подо мной подкосились.
11. ПРИЗНАНИЯ ШПИОНА
Коридор вел к неизвестной мне части сегмента. Проходя мимо ряда дверей, в какой-то момент я подумал, что, если бы мне удалось какую-нибудь из них открыть, тогда - при какой-то доле удачи - там нашлась бы и пустая кровать. Я даже был готов согласиться с возможностью скандала, который мог закончиться тем, что меня выкинут за двери, если бы в настоящее время отсутствующий обитатель комнаты, возвратившись к себе, застал меня в постели. Так или иначе, но я мог бы хотя бы часок поспать, а здесь, в коридорах, нельзя было найти места, чтобы даже посидеть.
Под влиянием подобного рода мыслей я нажал на несколько дверных ручек. Двери были закрыты на ключ; только лишь четвертая уступила, открывая внутренности небольшой комнаты, занятой двумя беседующими мужчинами. Я сказал "простите" и уже собрался отступить, когда человек, стоявший сразу же за дверью спиной ко мне бросил быстрый взгляд через плечо и резко повернул лицо к своему товарищу. Тот стоял чуть подальше, в глубине комнаты, возле перевернутого стула. Чай из разбитого стакана постепенно заливал лежащие на столе бумаги. Оба мужчины тяжело дышали. В первом, у которого галстук на разорванной рубашке переместился чуть ли не за спину, я узнал Уневориса. Он заслонял собою нечто, что держал в вытянутой руке на уровне груди.
– Будьте добры, господин Порейра, присядьте на том вот стуле, произнес он, не отрывая взгляда от своего собеседника.
– Господин Коорец не помешает нам, тем более, если будет столь любезен, что поставит стул и займет на нем место.
– Вчера вы собирались сообщить мне что-то важное, - напомнил я ему, садясь на указанном стуле. При этом у меня тлела надежда на то, что такого рода вступление объясняет мое неожиданное появление в этом месте.
– Я уже не проживаю в комнате Вайса. Так что подумал, что вам будет меня найти трудновато. Вы упоминали о какой-то проблеме, касающейся физики. Она все так же актуальна?
Пока я все это говорил, Уневорис обошел меня сзади и занял место за столом. При этом он лавировал столь искусно, что мне не удалось увидеть предмет, который он держал возле груди. Усевшись, он опустил правую руку на колени. Хотя я все так же не видел эту руку, легко можно было догадаться, что в ней он держит нацеленный на второго присутствующего револьвер.
– Проблема актуальна даже более, чем когда-либо.
– И чего же она касается?
– Нашего положения. При этом, наше "положение" занимает меня как в прямом, так и в переносном смысле.
– Тогда слушаю вас. Каково же оно по вашему мнению?
Тот пододвинул ко мне смоченный чаем блокнот.
– Вы уж извините, что я не буду писать.
– При этом он все время всматривался в мужчину на стуле с таким вниманием, как будто бы обращался исключительно к нему.
– Такое, понимаете, несчастье, случай, которых бывает так много: я вывихнул правую руку.
– То есть, вы желаете, чтобы я стенографировал вашу беседу?
– Нет. Вас я попрошу выполнить несколько простеньких вычислений. Вначале я задам вопрос, который, на первый взгляд, не имеет с действительностью ничего общего. Какой путь преодолеет звездолет, вылетевший с Земли, если через год, оставаясь все время в состоянии равномерно ускоренного, прямолинейного движения, он достигнет скорости, весьма приближенной к скорости света?