Роботы божьи
Шрифт:
– Мне тоже не по себе от этой истории, поверьте. Китайцы настояли на присутствии представителя. Они даже хотели прислать своего палача, но мы отбились. Управимся сами... Если будут другие идеи, звоните. Но эта, извините, никуда не годится.
Порассуждав о сложностях общения с жестокими азиатами, искусственный тезка Смолина попрощался и прервал связь.
Близилась ночь. Моросящий дождь усилился, превратившись в настоящий ливень. Холодная вода заливала непокрытую голову и дешевый костюм детектива. Взятый в уличном автомате одноразовый зонтик не спасал, косые струи легко преодолевали хлипкую преграду. "Странно, что еще не придумали виртуальные зонты", - пошутила Анна, желая приободрить его. Смолин слабо
Их ждал сюрприз. Анна связалась с тысячами гостиниц разного ценового уровня... и во всех без исключения получила отказ в размещении. Отказ во всех гостиницах города - такого в жизни Алексея Смолина еще не было. Гостиничные интерфейсы виновато бормотали не относящуюся к делу чушь, но ни один не объяснил причину.
– Я что, прокаженный?
– сердито пробормотал Смолин.
– Деньги на моем счету ведь есть?
Деньги были - канцелярия президента перевела обещанный гонорар. Анна в растерянности проверяла хостелы, общежития и частные квартиры, сдаваемые на ночь. Снова отказы. Никто не желал предоставить ему кров. Смолин не на шутку разволновался. Похоже, административная магия Домбровской оказалась слишком сильна. Лишив Смолина мандата на расследование, она невольно сделала его парией в столице. Невольно ли? Промокшему и голодному детективу пришло в голову, что она устроила это нарочно. Помыкавшись в поисках ночлега, он сдастся и уедет назад в Екатеринбург - может, на это и был расчет? Перекрыть ему кислород, чтобы не болтался под ногами и не ранил совесть тревожными звонками. Анна заметила, что президент не стала бы опускаться до таких мелких пакостей. Скорее уж, это дело рук ее друггла или Икрамова.
Как бы там ни было, деваться ему некуда. Смолин ехал по ночной Москве в буквальном смысле в неизвестность. Денег на его счету хватало, чтобы кататься сутками напролет, но нужно же где-то спать, есть, мыться... "Что вы творите, Ирина Владимировна?" - подумал он тоскливо. Он устал, никаких идей по выходу из дурацкой ситуации не приходило. Не ехать же, в самом деле, домой. Ради эксперимента Анна попробовала заказать место на экраноплане до Екатеринбурга. Билет легко продали, что подтвердило опасения детектива: запрет на заселение в гостиницы ему подстроили сознательно.
Замигавшая в пустоте кабины иконка аудиовызова показалась ему веревкой, брошенной утопающему.
– Твоя Нина, - сухо сообщила Аня.
Его вызывала Нина Тульчинская. Неожиданный, но оттого еще более приятный сюрприз! Услышав взвинченный голос детектива, Нина смущенно извинилась, что беспокоит его так поздно. Она надеялась еще раз обсудить ситуацию Егора Лисицына и перспективы его освобождения. Знала бы она, что теперь ждет ее друга!.. Смолин взял себя в руки и попытался говорить спокойно. Они условились встретиться в кафе рядом с ее домом в районе проспекта Кавайного.
Закончив разговор, детектив расслаблено откинулся на пластиковое сиденье и мысленно назвал адрес. Теперь он, по крайней мере, ехал не абы куда, а в конкретное место, с определенной - и определенно приятной - целью.
Через полчаса он вошел в принадлежащее китайской семье уютное домашнее кафе. Заведение располагалось на первом этаже гигантского жилого комплекса, в котором, как детектив выяснил еще при их первой встрече, Нина жила со своей матерью. Ее мать была в больнице, раненая каким-то сумасшедшим прямо в центре города, среди бела дня. С этим преступлением, как и с убийством ее отца, еще предстояло разбираться. Вот только, увы, делать это будет не Смолин.
Нина ждала его. Она сидела в углу у окна, едва освещенная тусклым светом свисающей из тьмы потолка бумажной лампы, и задумчиво
Смолин рассказал о заседании у президента и о дурацкой ситуации с гостиницами, в которую он попал. По поводу заседания он был краток. Не потому, что ему нечего было сказать - он боялся напугать ее подробностями; кроме того, ему пришлось подписать обязательство о неразглашении гостайны. Нина узнала лишь о его отстранении от расследования и о том, что он стал бездомным бродягой. Главного - что Егора приговорили к смерти - Смолин сказать не решился. Она все равно узнает, об этом сообщат в новостях, но, по крайней мере, не от него. Смолин не хотел быть в ее глазах гонцом, приносящим плохие вести.
Выслушав его, Нина надолго задумалась.
– Вы можете пока пожить у меня, - сказала она, наконец.
– Я сейчас живу одна... места хватит.
В ее глазах заблестели слезы. Сердце Смолина защемило. Он поблагодарил ее и понес какую-то чушь, пытаясь выразить свое сочувствие; вышло неуклюже. Она смахнула слезу и улыбнулась.
– Все в порядке. Маме уже лучше, ее скоро выпишут.
Прикатил робот с заказом. Она пригубливала свой чай со специями и с улыбкой наблюдала, как Смолин жадно ел, наматывая огромные клубки лапши на щипцы и заталкивая их в рот целиком. Потом они говорили обо всем - о нападении на ее мать, сидящем в тюрьме Егоре, международной политике Домбровской, возврате диктатуры и бог знает о чем еще - пока хозяин заведения, морщинистый старичок-китаец, не подошел к ним и не сообщил со множеством извинений, что уже поздно и ресторан закрывается. Нина посмотрела на свои антикварные часы и ахнула: было далеко за полночь.
Они поднялись к ней домой. Смолин бродил по огромному коридору, с любопытством разглядывая пахнущие дождем и лесом пейзажи. Нина показала ему свою гордость, отъевшегося хомяка Квелле. Глядя на детектива сияющими глазами, она вертела перед ним флегматичную толстую тушку, демонстрируя шкуру редкого оттенка. Это и вправду редкость; обычно юкейские клоны похожи друг на друга, как блестящие гайки на заводском конвейере.
Потом они переместились на кухню. Заметив черный глянцевый шкаф, Смолин вздрогнул. Он знал, зачем нужна эта штука. Такой же шкаф стоял у его сестры в Екатеринбурге. Стараясь выглядеть незаинтересованным, он спросил, где сейчас гулловский андроид... и чей он. Смолин понимал, что Нина не имеет друггла и не может иметь своего андроида, но ему хотелось знать наверняка. Она успокоила его: робот неотлучно сидел в больнице у ее матери. Они были здесь одни, не считая хомяка.
Потом они пили чай с пирожными с черного рынка, необыкновенно вкусными, с настоящим маргарином, - и говорили, говорили, говорили безостановочно. Нина делилась воспоминаниями детства, а Смолин рассказывал о своей семье и Екатеринбурге, в котором она никогда не была. Они не могли наговориться. Казалось, им нужно было сказать все накопившееся за долгие годы, что они не знали друг друга.
Детектив на время забыл об ужасных событиях, что удивительным образом свели их вместе. Ему было легко и радостно. Он чувствовал себя рядом с ней безмятежно, словно маленький ребенок - давно забытое и невероятно теплое чувство. Нина беззлобно дразнила его, он отвечал ей тем же. Когда она называла его по имени - "Леша" - и невзначай касалась его руки, он замирал от счастья. Его голова кружилась, он говорил смешные глупости и сам не мог поверить, что говорит их. Мыслимое ли дело, так растаять из-за девчонки-инвалида?