Роботы божьи
Шрифт:
Детектив встал и, хотя доклад был телепатическим, зачем-то откашлялся. Тысячелетние рефлексы победить нелегко.
– Уважаемая госпожа президент! Уважаемые господа!
– начал он.
– Позвольте сообщить, что мне удалось выяснить на сегодняшний день...
– Дело раскрыто?
– оборвала его вопросом Домбровская.
– Пока нет, но...
– Понятно. Тогда садитесь, послушаем Габридзе.
– Ирина Владимировна!
– обиженно сказал Смолин.
– Позвольте мне закончить. Вернее, начать. Мне есть что сказать.
Чиновники - все, кроме Икрамова,
– На сегодняшний день мне удалось установить следующее, - сказал детектив.
– Никакого покушения на Дуньтаня не было.
Ошеломленные чиновники мгновение молчали, а потом разразились возмущенными возгласами.
– Объяснитесь, - потребовала Домбровская.
– Мы все видели, как этот робот ударил председателя и сбил его с ног. По данным китайской стороны, Джо Дуньтань сейчас в крайне тяжелом состоянии...
– она жестом велела молчать хотевшему сказать что-то министру иностранных дел и продолжила: - И вы говорите, что покушения не было? Нам что, не верить своим глазам?
– Есть основания считать, что председатель Китайской республики Джо Дуньтань не присутствовал на ринге. И возможно, в Москве.
– С кем же я провела переговоры? С призраком председателя?- ядовито осведомилась президент.
– С андроидом-двойником.
В зале воцарилась гробовая тишина. Когда Икрамов нервно захихикал, все посмотрели на него, как на сумасшедшего.
– Вы с ума сошли!
– возмутилась Домбровская, гневно глядя на детектива.
– Потрудитесь объяснить ваши слова!
Смолин вздохнул и принялся рассказывать жадно слушавшим его чиновникам все, что удалось выяснить по поводу вероятной подмены председателя Дуньтаня роботом-копией. Те внимали, затаив дыхание; даже Домбровская больше не перебивала его. Детектив выложил все, ни словом, однако, не упомянув об афере Икрамова и Глостина. Синяк на лице руководителя канцелярии красноречиво свидетельствовал, что президент уже приняла свои меры по этому вопиющему случаю.
Когда Смолин закончил, в зале вновь повисла тишина. Домбровская смотрела прямо перед собой невидящим взглядом, судорожно сцепив в замок лежавшие на столе руки.
– Я подписала мирный договор с роботом, - прошептала она.
Все испуганно посмотрели на нее.
– Робот юридически недееспособен, - продолжала она, качая головой, словно в трансе.
– Подписанный им договор недействителен. Мы все это время находимся в состоянии войны с Китаем.
– У господина Смолина нет доказательств, одни подозрения, - сказал спикер.
– Веские, но недоказанные.
– Я ему верю, - отрывисто сказала президент, глядя сквозь продолжающего стоять детектива.
– Мне все время казалось, что с Дуньтанем что-то не так. Он странно разговаривал, с задержкой - будто, прежде чем ответить, слушал кого-то очень далекого. Он не ел на приемах. Не прикоснулся ни к чему за столом, ни разу. И эти холодные искры в его глазах... Искусственные хрусталики, якобы
– Какие у вас доказательства?
– настаивал спикер, сердито глядя на Смолина.
– У меня нет неопровержимых доказательств, но есть серьезные улики. Окончательный ответ должны дать сами китайцы. Нужно заставить их допустить наших врачей к телу.
– Нэвозможно, - сказал министр иностранных дел Габридзе с сильным грузинским акцентом.
– Его сегодня вывезли в Кытай.
– Как вывезли? Кто позволил?!
– выкрикнула Домбровская, задыхаясь от возмущения.
– Мы не могли вмешаться. У посольского транспорта дипломатическая неприкосновенность, - виновато сказал Веригин.
– Почему мне не сообщили?!
– Днем вы были недоступны, - сказал Веригин, глядя почему-то на президентского андроида.
– Ладно, оставим это, - махнула рукой президент.
– Но почему китайцы прислали робота вместо председателя? Что они хотели этим сказать?
– Это способ усыпить нашу бдительность!
– уверенно вмешался министр обороны.
– Подписать фальшивый договор, чтобы потом внезапно напасть - как Гитлер на СССР. А когда мы обвиним их в вероломстве, они скажут: а мы договор не подписывали, это робот! И все, останется только в ООН жаловаться.
– Что за бред?
– возмутилась Домбровская.
– Мы что, дети - ловить друг друга на дешевом обмане? Здесь явно что-то другое. Вот только не пойму, что.
– А почему Иван Дубина напал на председателя... или робота, которого мы считали председателем?
– спросил неугомонный спикер.
Взгляды присутствующих вновь обратились к Смолину.
– Я работаю над этим. Пока мне нечего сказать, - признался детектив.
Чиновники принялись обсуждать ситуацию. Они шумели и громко спорили, яростно ругаясь друг с другом. Смолин неуверенно посмотрел на президента и, не дождавшись никаких знаков, сел. Кажется, его доклад был окончен.
Громкий хлопок рукой по столу, эхом отдавшийся в мраморных стенах, положил конец дискуссии. Потирая отбитую ладонь, Домбровская сказала:
– Тише, господа! Мы еще не выслушали министра иностранных дел. Господин Габридзе, пожалуйста.
Министр поднялся со своего места и откашлялся. Одетый в немыслимо дорогой двубортный костюм, с горбатым носом и сизым от бритья подбородком, он смахивал на внезапно разбогатевшего торговца кальянами.
– Сегодня я встрэчался с таварищем Щиланом, спэциална прилетевщим из Пекына...
Смолин сморщился, как от зубной боли. Лучше бы этот Габридзе говорил по-грузински. Чип справился бы с переводом лучше, чем министр справлялся с неродным языком. Почему субъект, так плохо говорящий по-русски, представляет внешнюю политику России? Конечно, существовала странная традиция назначать на этот пост нерусских, но данный случай не лез уже ни в какие ворота. Оставалось надеятся, что президент знала, что делала, назначая Габридзе на этот пост.
– Завтра кытайский сторона афициална абьявит о смэрти таварища Дунтана. Гу Учэн займет пост председатэла Кытая.