Родео для прекрасных дам
Шрифт:
— Не понял?
Катя повторила вопрос, добавив:
— Спроси, мне это для статьи надо.
В трубке загрохотало.
— Слышь, Катя, Серега говорит — одну… Ну, две… Ну, три, но это уже с риском для жизни и репутации. — «Драгоценный» хмыкнул: — По-твоему, это должна спрашивать жена у мужа, находящегося на высоте в две с половиной тысячи метров?
— Я не могу ждать, пока вы спуститесь. Мне нужно знать. А по-твоему как, Вадик?
— Дома об этом поговорим, как приеду. — А там у вас в экспедиции женщины есть? — спросила Катя. — Альпинистки?
— А ты
— Очень нужно.
— Успокойся, нет никого. Монастырь сплошной, ясно? Шаолинь. Ну все, сейчас сеанс связи закончится… Между прочим, у нашего проводника Кара-Мергена четыре жены, каждая в своем кишлаке живет… Что бы еще сказать? Катька; слышишь? Я тебя очень лю…
В трубке ехидно запищало — ту-ту-ту. С работы Катя позвонила Марьяне — они условились об этом накануне.
— Я заеду в прокуратуру округа, поинтересуюсь насчет результатов баллистической экспертизы. Они должны уже что-то дать по гильзам, — сказала Катя. — Тебе копию привезу.
— Обязательно, если там все готово. И телефон эксперта запиши, надо будет с ним переговорить. Меня все же кое-что настораживает с этим девятимиллиметровым калибром, особенно учитывая эту нашу историю с дуэлью.
— А, поверила все же в дуэль, Марьяночка. Буркина и Мамонтова надо бы передопросить.
— Только после того, как у меня на руках будет копия заключения баллистической экспертизы, — сказала Марьяна. — Катя, а чего у тебя голос такой радостный?
— Вадик утром звонил. У них там все нормально.
— Осчастливил, объявился, — Марьяна хмыкнула. — Мой тоже вот меня осчастливил — перевод на алименты прислал.
— А ты?
— Что? Вот сейчас кабинет запираю и на почту. Назад ему их переводом. В рожу ему прямо, в рожу!
— Марьяна, но… Ты ведь вчера мне говорила — Верочке надо шубку, и потом осенью за садик еще придется платить.
— Сама заплачу. Обойдемся без его подачек. — Голос Марьяны звенел. — Прости, тут кто-то в кабинет рвется. Ну, в чем дело? Старший лейтенант Лапкин? Вы что, не видите — я по телефону разговариваю?
Судя по всему, старлей Лапкин рвался в кабинет Марьяны по каким-то неотложным, сугубо служебным делам. Катя слышала в трубке отдаленный оживленно-неприветливый диалог. Нет, все же Марьяна была истиной мегерой в общении с сослуживцами мужского пола.
— ЧТО там? — спросила Катя, когда страсти отбушевали.
— Да мозги кой-кому вправила. Срок по поручению три дня как истек. А мне из розыска ни ответа ни привета, — Марьяна шуршала какими-то бумагами. — Прямо из горла надо вырывать у них. А я вот сегодня утром на оперативке начальнику отдела рапорт — так и так, халатное отношение к своим обязанностям, тормозят расследование. И сразу вот он, результат, вон сколько накатали в справке. В зубах принесли, хвостом виляли. Установочные данные по фирме Усольского и Авдюкова «Стройинвест». Ага… А это уже любопытно…
— Что, что там такое?
— Судя по этой информации, и правда получается, что «Стройинвест» после смерти Авдюкова целиком перешел в распоряжение его компаньона Усольского. Тут у меня копии документов, в том числе и устав фирмы, и договор между
— Под заинтересованными лицами в нашем случае надо понимать наследников? Жену и дочь Авдюкова? — спросила Катя.
— Да. А если бы из дела выбыл сам Усольский, его доля перешла бы к Авдюкову, а компенсационные выплаты получала бы его жена. Видишь, Катя, как там в «Стройинвесте» все было расписано?
— Прямых улик против Усольского все равно нет, — возразила Катя.
— Зато мы имеем документальное подтверждение мотива для убийства. Корыстного мотива, — Марьяна снова зашуршала бумагами. — Это не просто слова, это уже кое-что. Но мы, подружка, не будем спешить. На одной этой косвенной улике нам его не взять.
— Ты уверена, что убийца — Усольский? — уже в который раз спросила Катя.
— Не тяни меня раньше времени за язык.
— Ладно, не буду тянуть. — Катя вздохнула. — Ты знаешь, какая я любопытная. Но в принципе-то…
— Что?
— Так, ничего. С одной стороны, корыстный мотив все упрощает. С другой стороны, сводит все к банальности. А банальности так не хочется. Из банальности хорошей статьи не слепишь. И все же, Марьяна, кажется мне, что…
— Ну что тебе кажется?
— Все-таки ты права была: чего-то в этом деле не хватает. И мы чего-то до сих пор недопонимаем. Хотя все вроде бы и на поверхности, но… Боюсь, ой как я боюсь, ждет нас с тобой большой сюрприз.
— Мне, знаешь, Лосева вот так хватило, — сказала Марьяна. — А что… с чего это тебе так кажется, а?
— Предчувствие. У меня сердце-вещун.
— Валокордин пей на ночь, спи больше, — Марьяна посоветовала это тоном доктора. — Капель пятнадцать и…
— Лучше уж белое вино, «Шабли» по твоему рецепту— Катя усмехнулась: — Валокордина мы с тобой и в старости наглотаемся. Будем такие бабульки беззубые-трюх-трюх.
— Со мной такого не случится, — ответила Марьями. — Я, Катя, не доживу.
Глава 25
РАЗРЫВ
Алина на свидание не явилась. Орест Григорьевич напрасно прождал ее на обычном месте — в вестибюле у лифта почти сорок минут. Мобильный телефон Алины был выключен. Дома, в квартире, где она жила, тоже никто не брал трубку. Но Орест Григорьевич все же поспешил туда — звонил в дверь, стучал. Сидя в машине у подъезда, ждал.
Вечер сменился ночью, сумерки — темнотой. Была уже без малого полночь, а он все ждал. Он был в тревоге. Он был в досаде. То ему казалось, что Алина мчалась к нему на свидание в «Стройинвест» на такси и по дороге попала в аварию. То мерещилось, что она отправилась тусоваться со своими сверстниками куда-нибудь — в боулинг-клуб, на дискотеку, а про него забыла и думать. Даже не позвонила, отключила телефон. Орест Григорьевич раз двадцать, наверное, собирался позвонить Светлане Петровне и как-нибудь, между прочим, невзначай спросить — не там ли Алина, вообще где она? Но…