Родео на Wall Street: Как трейдеры-ковбои устроили крупнейший в истории крах хедж-фондов
Шрифт:
Я тесно сотрудничала с нашими аналитиками в области препаратов, оборудования, больниц и страховых компаний. Это была непростая работа, но она приносила особенное удовлетворение, когда я выявляла лицемерие, искажения или дезинформацию, исходящие от некоторых корпораций или заинтересованных групп.
Были времена, когда меня потрясали новости о том, что та или иная компания скрыла от своих инвесторов информацию, широко известную в Вашингтоне. Однажды наш аналитик, отвечавшая за W. R. Grace, крупный филиал которой занимался диализом, попросила меня проверить, не появились ли новые правила оплаты диализа по программе Medicare. Обзвонив разные правительственные кабинеты, я вскоре выяснила, что за несколько недель до этого FDA закрыло производство диализаторов данной компании, вскрыв
Тем не менее компания не выпустила пресс-релиз по этому поводу, и инвесторы ничего не знали. Наш аналитик была потрясена этим известием. По случаю менеджеры из этой компании должны были приехать к ней в офис в тот день для обсуждения каких-то общих вопросов. Я прислала ей факсом релизы FDA по данному поводу ровно в тот момент, когда руководители компании входили в ее кабинет. Прежде чем показать им документы, она спросила, знают ли они о каких-либо событиях касательно диализа, способных повлиять на благополучие компании. Когда они изобразили удивление на лицах и сказали «нет», она подошла к факсу и взяла документы, которые я прислала. В течение часа было созвано селекторное совещание по этой проблеме между компанией и инвесторами.
В 1990-х годах экономика не испытывала трудностей, и для «бычьей» стратегии на фондовом рынке наступили хорошие времена. Делу помогала волна слияний, поглощений и публичных размещений, равно как и оптимистичные отчеты аналитиков. Индекс S&P 500 в 1995 году составлял 500 пунктов, удвоившись к 1998-му; два года спустя он составил 1 500. Промышленный индекс Dow Jones в 1991 году впервые превысил 3 000 пунктов и продолжал расти. Пять лет спустя он равнялся 4 000 пунктов, а в следующем году – более чем 6 000. К январю 1999 года он превысил 9 500. Еще через шесть месяцев составил 11 200.
В 1980-х и начале 1990-х мне иногда звонили клиенты другого рода – хедж-фонды. Хедж-фонды управляли деньгами богатых клиентов в инвестиционных пулах. Поскольку эти корпорации обслуживали богатых, конгресс позволил им работать без каких-либо жестких регулирующих норм. Предполагалось, что богатые клиенты достаточно знают о финансах, чтобы следить, насколько честно управляющие делают свою работу и не берут ли на себя чрезмерных инвестиционных рисков. И если что-то все же шло не так, – что ж, эти инвесторы могли позволить себе некоторые убытки.
Хедж-фонды не имели таких ограничений на шорт, которые налагались на паевые фонды. И многие хедж-фонды занимались спекулятивной торговлей, открывали и закрывали позиции в один и тот же день.
Когда я начинала работать, существовало лишь несколько десятков хеджевых фондов. Этот сектор индустрии находился в руках нескольких крупных корпораций, созданных и руководимых динамичными, высококвалифицированными трейдерами, включая Юлиана Робертсона, Джорджа Сороса и Пола Тюдора Джонса. Большинство из них подробно изучали компании, отрасли и экономические тенденции и пристально наблюдали за рыночной психологией. Они искали уникальные возможности и находили их не только потому, что были умны, но и потому, что хедж-фондов было очень мало. Они делали большие ставки, брали на себя большие риски и зарабатывали огромные состояния.
В начале 1990-х я наблюдала, как растет число хедж-фондов. Некоторые из наших клиентов уходили из паевых фондов и других компаний, чтобы создать свой хеджевый фонд. То же самое сделал и ряд аналитиков известных инвестиционных банков. По оценкам компаний, которые позже изучали рост хедж-фондов, к 1995 году их число приблизилось к двум тысячам {1} .
Многие из этих новых компаний вкладывали значительные средства в здравоохранение, и я обнаружила, что управляющие хедж-фондов отнимают у меня все больше времени. По сравнению с паевыми фондами, те, кто инвестировал в здравоохранение в хедж-фондах, демонстрировали большую осведомленность в данной области – это были врачи, высококвалифицированные медицинские научные работники, бывшие руководители фармацевтических компаний. Они отличались проницательностью и прекрасно разбирались в теме. В отличие от коллег из паевых фондов, многие из них сосредоточивались на инвестировании в более мелкие компании. Они глубже, чем среднестатистические портфельные менеджеры из паевых фондов, вникали в тонкости действия того или иного препарата или медицинского прибора и позиции FDA по поводу новой технологии.
1
Hennessee Group LLC. Hedge Fund Industry Growth. January 2005. – Дата оценки: 9 мая 2001. – http://www.magnum.com/hedgefunds/articles/2005/050101.pdf.
Поскольку они и продавали, и покупали акции, они стремились знать о степени озабоченности FDA по поводу той или иной новой технологии или о загвоздках в клинических испытаниях, так как это влияло на получение одобрения нового препарата. Изучали отчеты о случаях неудачного использования лекарства в домах престарелых и то, какие компании получали награды за качество продукции. Благодаря проводимым исследованиям и наличию медицинского образования и опыта работы у многих из них, они не так легко покупались на рекламу нового препарата или прибора. Они формировали собственный взгляд на эволюцию медицинских технологий и систем обеспечения медучреждений.
К началу нового тысячелетия фондовый рынок по-прежнему стремительно рос, компании манипулировали доходами, чтобы поддерживать цены на акции, и технологический пузырь раздулся максимально. Количество хедж-фондов достигло четырех тысяч – вдвое больше, чем пятью годами ранее {2} . Их активы выросли с $ 76 млрд до $ 300 млрд с лишним {3} .
Затем, в марте 2000 года, пузырь фондового рынка лопнул, и бумаги начали свободное падение. Впервые со времен Второй мировой войны индекс S&P 500 падал три года подряд, снизившись в итоге более чем на 40 %. Больше половины всех паевых фондов, инвестирующих в крупные компании, испытывали трудности {4} .
2
Там же.
3
Там же.
4
Rosanne Pane, Srikant Dash. Standard and Poor’s Indices Versus Active Funds Scorecard, Fourth Quarter 2002. – Standard & Poor’s, 21 января 2003.
Несмотря на то что некоторые хедж-фонды понесли значительные убытки, как группа они чувствовали себя лучше, чем ПИФы. Индекс HFR двух тысяч хедж-фондов разных инвестиционных стратегий вырос почти на 5 % в 2001 году и опустился всего на 1 % в 2002-м. Хедж-фонды, словно фокусники, обещали прибыль независимо от поведения фондового рынка, потому что могли делать ставки как на повышение, так и на понижение акций. Некоторые из них следовали комбинированным стратегиям и переводили деньги в ту отрасль или тот вид инвестиций, которые представлялись наиболее выгодными в текущий момент. Паевые же фонды могли лишь обещать инвесторам, что превзойдут доходность фондовых индексов, – сомнительное предложение в период, когда рынки рухнули.
До катастрофы 2000 года хедж-фонды считались рискованной игровой площадкой для сверхбогатых, которые в стремлении отыграться могли позволить себе рискнуть и проиграть по-крупному. Но после кризиса все изменилось. Внезапно инвесторы, с тревогой наблюдавшие за падением рынков, увидели хедж-фонды в новом свете. Эти фонды, казалось, обещали невозможное: инвестируйте с нами, говорили их торговые агенты, и мы заработаем вам деньги, даже если рынки будут падать. Когда индексы рухнули, все больше и больше людей, которые в 1990-х годах получали прибыль в двузначных цифрах, стали обращаться в хедж-фонды – сначала по одному, а затем массово.