Родитель номер два
Шрифт:
Внезапно в разговор вмешался Павел. Отведя Аврору в ту землянку, где они теперь жили, он вернулся и некоторое время прислушивался к разговору.
– Ты говоришь не все, что знаешь, – вдруг сказал он Захарии. – С чего ты взял, что Пришествие богов чем-то грозит?
– Ты мне не веришь? – перевел Захария тяжелый взгляд на молодого человека. Однако Павел отнюдь не смутился. Похоже, недавнее происшествие с Авророй окончательно вывело его из терпения.
– Конечно не верю, – отозвался он. – А почему я должен тебе верить? Ты – лжец! Твои эмиссары проникают в город и подбивают людей бежать сюда. Так было с нами. И что же? Мы сбежали из города и оказались у вас тут в самой настоящей ловушке. Обратного пути нет, а здесь – никаких условий для жизни, какие-то «боги», о которых мы никогда не слышали. И всем этим руководишь ты! – Павел перевел дух и сказал самое главное, возмущавшее его больше всего: – И при этом, как сам только что признался, ты знаешь нечто очень плохое о ваших богах, тебя это якобы мучает и терзает. А сам продолжаешь руководить своими людьми! Разве ты не лжец после этого?
Ты только что сказал, что не знаешь, что происходит с сорокалетними людьми, когда они попадают к богам. Сказал, что тебя это мучает и что на этот счет у тебя есть какие-то подозрения. Ведь так? Но все же ты преспокойно продолжаешь при каждом Контакте отправлять сорокалетних людей туда. И делаешь это спокойно, глазом не моргнув. Как верить после этого хотя бы одному твоему слову?
Наступила тишина. Марк с удивлением посмотрел на Павла. До этого момента он как-то не слишком обращал на него внимание. Для Марка этот молодой человек был просто мужем его дочери, а большее его не интересовало. Не так-то легко было Марку вообще столь резко изменить свои взгляды и ощутить себя не родителем номер два неизвестной девушки, но ее отцом. А уж для ее мужа у него пока что не хватало места в сердце и в памяти…
Так вот он каков, оказывается, – избранник Авроры! Видно, она и вправду серьезная девушка, раз выбрала себе такого…
За Захарию Марк больше не беспокоился. В конце концов, Аякс только что спас их с Захарией от верной смерти, так что на данный момент, по крайней мере, они тут были хозяевами положения. Обидится на них Захария или нет – не имело значения. Старейшина он тут или нет, но после столь стремительного подавления мятежа именно Аякс с Марком, как и Павел с Тамерланом, сделались гарантами безопасности Захарии.
Но Захария оказался выше личных обид. То ли он почувствовал правоту Павла, то ли был действительно слишком практическим человеком, чтобы придавать значение словам…
– Отчего же не знаю? – ответил он. – Я все прекрасно знаю об этих богах. Если бы не знал, то не стал бы ждать помощи от горожан.
– И что же ты знаешь? – продолжал настаивать Павел. – Ты должен нам рассказать, а уж мы посмотрим, стоит ли тебе верить.
– Не надо верить мне, – спокойно парировал Захария. – Если уж на то пошло, в таких делах никому не стоит верить. А уж себе я поверил бы в последнюю очередь.
Он криво усмехнулся, словно собираясь что-то сказать, но потом оборвал себя и деловым тоном продолжил:
– Действительно, я долгое время скрывал свое знание. Ты прав, юноша. Я знал и страдал от своего знания. Даже не от знания, а от необходимости скрывать то, что знаю. От необходимости продолжать работать на богов. Но я не видел никакого выхода из создавшегося положения. Но теперь все изменилось… Опасность слишком велика, да и город, как я вижу по вашему присутствию здесь, готов прийти на помощь.
Захария встал и прошел в дальний угол землянки. Здесь он опустился на колени и принялся руками отдирать нижнюю доску на стыке двух стен. Доска не поддавалась, и старейшина пыхтел.
– Эй, воин, помоги мне, – обратился он к Аяксу. – Вижу, ты здоровяк, а у меня силы уже не те…
Когда доска оказалась оторвана, Захария извлек на свет металлическую коробку, со всех сторон спеленатую водонепроницаемой лентой.
– Это письмо пришло к нам через века, – сказал старейшина, тяжело поднимаясь с колен и открывая коробку. – Не знаю, каким образом оно сохранилось. Вы же слышали о том, что уже давным-давно боги запретили людям читать и писать, так что все книги, документы и вообще любые записи уничтожили.
Эту бумагу передавали в одной семье из поколения в поколение. Отец, уходя к богам, передавал ее старшему сыну, а тот, уходя, – среднему и так далее. Это продолжалось так долго, что никто не помнит, когда и как эта бумага вообще появилась на свет. Наверное, ее автором был кто-то из далеких предков этой семьи.
В любом случае все это не имело никакого значения, потому что уже триста лет никто не умеет читать, так что содержание бумаги оставалось неизвестным. Ее просто тщательно хранили, как семейную реликвию.
Захария наконец размотал ленту и открыл коробку. Он вытащил наружу несколько желтых и ветхих от времени бумажных страниц, пестрящих мелкими значками.
– Что это? – не выдержал Тамерлан.
– Из чего это сделано? – поинтересовался Павел. Аякс вытянул шею, стараясь через плечо старейшины разглядеть невиданную диковинку.
– Это бумага, – ответил всем Марк. – На этом материале в старину писали. В древности, когда не было электронных носителей, использовался папирус или бумага. Я видел такое несколько раз, когда работал в архивах с древностями.
– Можешь подержать в руках, – сказал Захария, протягивая бумагу Марку. – Ты умеешь читать? Конечно умеешь.
Марк взял в руки документ и всмотрелся в мелкие значки, означавшие буквы. Человеку, с детства привыкшему к иероглифам, смешно и странно видеть буквенный текст, но когда-то давно Марка учили и этому. Полицейскому нужно многое знать и уметь, мало ли чем придется заниматься?
Он всматривался в текст, пытаясь восстановить давно не использовавшийся навык, и вспомнить технику чтения. Шевеля губами, Марк складывал в уме буковку к буковке, и из этих значков в его сознании медленно стали всплывать слова.
– Как это можно читать? – недоуменно произнес Павел, заглянув в бумагу. – Ты что-нибудь понимаешь в этой абракадабре? Все же прыгает перед глазами…
Текст был написан на сильно устаревшем международном языке, что уже было очень хорошо. Беда случилась бы, если бы письмо оказалось на одном из национальных языков, давно канувших в прошлое и уже не восстановимых. Но международный язык стали вводить в практику давно, еще в двадцать втором веке…
– Ты сам это читал? – поинтересовался Марк у Захарии. Если бы старейшина ответил утвердительно, Марк бы не удивился: за последние часы произошло так много неожиданного…