Родительский дом
Шрифт:
Аганя ничего не ответила ей, поправила на голове платок и встала из-за стола.
— Спасибо, баушка Лукерья, за хлеб, за чай, за доброе слово! Пойду опять к своей заклятой доле. Еще коровы не доены. Попадья уж, наверно, ругается.
— Пусть сама подоит. Не велика барыня! А ты ночуй у меня. Одной мне тут скукота. Вот стемнеет, так я тебе и поворожу.
— Не надо, баушка! — твердо произнесла Аганя. — Обидно! Я любовь-то, как милостыньку, не стану просить.
— Ну, так, чтобы сердце успокоилось!
— Я сама успокою…
— Не вздумай, однако!..
— Успокоюсь! — снова сквозь
Пошла она все-таки не в поповский двор, а в Дарьину избу. Там бросилась на постель, выплакалась до последней слезы. Дарья вместе с мужиками тоже уехала на вёшну, и в одиночестве Аганя ничего не нашла для себя лучшего, как только доказать Федору, что ничуть она не хуже его приезжей жены, не завалящая, а есть в ней своя гордость, свое достоинство. И чтобы никто не посмел о ней худого слова сказать, будто избач лишь забавлялся и строил из нее какую-то дуру, всерьез подумала об Алехе Ергашове. Этот, по крайней мере, свой, деревенский, и можно привыкнуть жить с ним душевно врозь, как живут многие бабы, поневоле просватанные. При том еще неизвестно: чей будет верх? То ли Алехин, то ли ее? А работа везде одинаковая, любая жена та же батрачка! Потом представилось ей: вернется Федор из Сушиной, не успеет жену обнять, как узнает, Аганя уже замужем, и не будет у него права полюбоваться ее страданием. Так и положила себе: это судьба велит, замужество не надо откладывать, а хоть завтра же с Алехой записаться и обвенчаться, не затевая обрядов сватания и девичников.
Может быть, удалось бы ей к утру одуматься, но вышло иначе. Сначала услышала Аганя легкие вздохи гармони, а выглянув в окно, заметила в ночной полутьме долговязую фигуру Алехи.
Нехотя, без всякого желания Аганя вышла из избы, опираясь на прясло, позвала:
— Алеха! Иди-ко сюда!
Тот свернул гармонь, по-петушиному закидывая ноги и выставляя грудь, пришагал, не торопясь, с оглядкой, еще не догадываясь, какой успех его ожидает.
— Ты чего опять ходишь здесь? — спросила Аганя.
— Своего часа жду, — ответил тот, ухмыляясь. — К избачу-то баба приехала. Лидкой звать. У Согрина осталася ночевать. Я сам ее видел…
— А тебе-то какая нужда? Я ее тоже видела!
— В руки взять нечего, — хохотнул Алеха. — Как же теперич избач с вами с двумя-то?
— Я ему не жена. Погуляла покуда и хватит, — смелее сказала Аганя. — Это ведь ты завсегда лапаешься и на даровщинке хочешь попользоваться, а избач не таковской, он культурный и обходительный, с ним хоть сколько гуляй, девичьей чести не тронет.
— Будто бы уж святой? — опять хохотнул Алеха. — Нюхал сметану, да не слизнул.
— А я вот тебе дам по шее за то, — сердито сказала Аганя. — По своей мерке людей не меряй! Я ведь кого захочу, того и стану любить!
— Полюби меня, — разухабисто сдвинул картуз набекрень Алеха. — Как за каменной горой станешь жить!
— Да уж хоть не за каменной. Но кругом моя воля. Могу и тебя полюбить…
— Давай сейчас…
Алеха распялил руки, потянул Аганю к себе и, тотчас получив оплеуху, отступил.
— Эк, недотрога! Убудет, что ли, с тебя!
— А не лезь прежде времени!
— Так ты по правде решилася?
— Надоело
— Отец примет любую, лишь бы жениться. А тебя показать людям не стыдно. Вырядишься, так одно заглядение. И даже поп как-то нахваливал тебя, за двоих-де работает девка! Так во всех смыслах к нашему двору в масть.
— Только, чур, соблюсти уговор: без венчания я к тебе не пойду!
— Да самое это простое, пустяковое дело, — обрадованно сказал Алеха. — Хоть и не время свадеб, а отец Николай нам сделает скидку и повенчает в любое время.
— Чтоб завтра же…
— А куда ты спешишь?
— Покуда у меня желание есть, пользуйся, — сурово сказала Аганя. — И дальше не спрашивай. Ты возьмешь меня честную. Не покаешься. Но если не завтра, то уж никогда. Теперь ступай…
До утра просидела Аганя без сна, без мыслей, как деревянная, а при дневном свете перебрала пожитки, сложила в сундучок и равнодушно стала ждать, когда приедет на свадебной подводе невольный жених, заберет ее и повезет сначала в сельсовет записываться, потом на венчание в церковь.
Он лихо подкатил к Дарьиной избе на паре гнедых коней под украшенной лентами и бубенцами дугой, с двумя своими дружками из семьи Саломатовых. Все трое были подвыпившими, орали песни и веселились. Аганя покорно села с ними в ходок и, когда на рысях проезжали они по Первой улице, горделиво откинула голову перед любопытными бабами, пялившимися из окон. На крыльце сельсовета встретил их сам Ергашов, такой же поджарый и лупоглазый, как сын, за руку провел в помещение. Проходя мимо дверей читальни, Аганя почувствовала, как все у нее внутри сжалось, заболело, запротестовало против ее поступка. Затем возле стола Бабкина увидела приезжую в нарядном платье. Та свысока и зло требовала подводу. Бабкин отказывал. Все кони были в полях.
— Да, в конце-то концов, почему вы явились сюда? — вскипел он от ее настойчивости. — Ведь вы та особа, что не стала Чекана ждать и нашла себе мужа постарше.
— Хотя бы… — осеклась приезжая. — Вам-то в наши отношения не следует вмешиваться!
Эта новость сначала оглушила Аганю, а разъяренный вид приезжей напомнил Евтея Лукича, своевольного и корыстного. Как же Федор станет с ней жить? Ведь заест она ему век, лишит покоя, отымет радость!
Оттолкнув от себя Алеху, Аганя подступила к приезжей.
— Уезжай отсюда! Не по тебе он…
— А ты откуда взялась? — только сейчас заметив ее, в сердцах прикрикнул Бабкин. — Чего здесь потеряла?
— Моя невеста! — гордо вступился Алеха. — Запишите нас поскорее. Надо еще в церкву успеть, повенчаться.
— Как ты сказал? Куда записаться?
— В брак! — объяснил сам Ергашов.
— Да ты с ума, наверно, сошла! — заорал на Аганю Бабкин. — Кто тебя приневолил? После Федора еще след не остыл, а ты куда собралась?
Дальше Аганя ничего не помнила, не видела и не слышала. Выбежала из сельсовета, перемахнула прясло в чей-то огород, потом огородами, задами дворов, чтобы Алеха не мог ее достичь и вернуть, птицей долетела до гумен и спряталась там в старом стоге соломы.