Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
Ананд снова прикрыл микрофон ладонью.
— Ну что?! Все ты, компьютерное отродье! — с упреком набросился он на однокашника. — Спасибо за совет! Я погиб! Что теперь делать?!
Ананд был вне себя. Если он «женился», то почему не предупредил дядю? Почему не позвал на «свадьбу»? Боже, какая нелепая ложь! — стучало в его разгоряченном мозгу.
— Скажи, что разведешься, скажи! — суфлировал друг.
— Дядюшка, алло, я виноват, конечно! Но ваше слово для меня закон. Если вы хотите, я разведусь! Хоть сейчас разведусь! — изображая смирение,
— Что? — раздалось в трубке. — Нашу семью опозорить захотел? Опорочить мое имя? Где твоя жена? — выходя из себя, закричал Джавахарлал.
— Где моя жена? — переспросил Ананд тоном дегенерата, но в ответ раздались короткие и увесистые, как пули для слонов, гудки. Он бросил трубку и вытер платком пот, выступивший на лбу.
— Ну все… — многозначительно произнес он и посмотрел на смущенного Раджу.
Джавар, совершенно расстроенный сообщением племянника, пребывал в дурном расположении духа. Он вызвал секретаршу и сухо сказал:
— Сита, я улетаю в Бомбей. Завтра же. Прошу вас, закажите билет на утренний рейс. Позвоните в аэропорт Эмбакаси от моего имени, разумеется.
— Хорошо, хозяин, — вежливо ответила та.
— И вечером сообщите мне домой, на какой рейс примут заказ. Время-то суетное. — Он встал и с трудом улыбнулся ей.
— Скажите шоферу — я спускаюсь. Сегодня уйма дел. Заеду к концу рабочего дня. Все. Сита, благодарю!
— Это я должна вас благодарить.
— За что?
— С вами приятно работать.
— А мне — с вами. Некоторые этого не понимают. Но мне необходимо установить истину, и потому я срочно улетаю в Бомбей! — С этими словами Джавар надел пиджак и вышел из кабинета, пропустив вперед секретаршу.
Глава третья
По широкой улице с одноэтажными домами, утопающими в прохладной зелени садов с деревьями манго, бананов, гуаявы, ашоки и окаймленными рядами финиковых и арековых пальм, легкой пружинистой походкой шла Деваки, напевая незатейливую песенку.
Безоблачное синее небо и солнце как бы благословляли жизнь на земле и все сущее на ней.
Эта улица была знакома Деваки с детства. Здесь она играла со своими сверстниками. Здесь гуляла с матерью. А теперь каждое утро шла по родной улице, чтобы заработать на жизнь танцами и пением.
Сегодняшний день выдался удачным: сборы были хорошие. В ее пестром узелке завязаны аккуратно сложенные тридцать пять рупий. На плече Деваки несла длинный шест-штангу, обернутый цветной бумагой, который обычно применяется для сохранения равновесия танцорами на канатах. Оба конца шеста завершали ярко-желтые набалдашники.
Она шла, поглядывая на проезжающих мимо велосипедистов, на ребятишек, играющих в камешки. Мальчишки здоровались с ней, выкрикивая:
— Большая госпожа, облачная дева Апсара, рам, рам!
Деваки извлекла из-за корсажа небольшой кошелек и дала нескольким чумазым мальчишкам, которые подбежали к ней, по пайсе — мелкой монете. Те радостно улыбались, благодарили ее и низко кланялись, сложив грязные ладошки у подбородка:
— Спасибо, старшая сестра!
Деваки погладила одного из них по вихрастой головке и снова продолжила свой путь домой. Но вдруг случайно уронила кошелек, который раскрылся, и мелочь высыпалась из него на дорогу. Три или четыре анны со звоном раскатились по сторонам. Она присела на корточки, правой рукой придерживая штангу.
Пока она собирала рассыпанную мелочь, на дорогу из-за поворота выехал светло-голубой «премьер».
— Куда она закатилась? — вслух приговаривала Деваки, на корточках передвигаясь по дороге.
Водитель попытался спокойно объехать ее. Но она, услышав шум автомобиля, выпрямилась, и шест, пестрый, как жираф, словно шлагбаум, преградил машине путь. Автомобиль, затормозив, вильнул в сторону, врезался в жесткий ствол зонтичной акации и заглох. Расколовшись на несколько частей, ветровое стекло ударилось о капот, и осколки мелкими брызгами посыпались на дорогу и руки водителя, сжимающие баранку.
Деваки испуганно бросилась в сторону.
За рулем был Ананд. Он, конечно, понимал: в том, что произошло, есть и его вина. Сегодня он чувствовал себя утомленным, так как ночью плохо спал после разговора с дядей. Ему снились крокодилы, выползающие из ванной комнаты, а в ушах всю ночь звенела жуткая какофония голосов африканских джунглей.
Он вышел из машины, и сердце его радостно ёкнуло. Перед ним стояла та же прекрасная Апсара, которая третьего дня разбила лобовое стекло его машины. А сегодня произошло то же самое, правда, не совсем по ее вине.
— Еще раз! — буркнул он.
— Нет, нет, что вы! — промолвила совершенно смущенная Деваки, не зная, как ей поступить.
Вновь встретившись с этим господином, она уже не впала в испуг, как это было в прошлый раз, так как почувствовала, что теперь их что-то связывает. Ведь они уже знакомы и почти друзья.
— Что тебе надо от меня, а? — задал Ананд глупый вопрос, сам не понимая, почему сделал это.
Может быть, он подсознательно обращался к своей судьбе или же к Его Величеству Господину Случаю. Кто знает?
— Ты посмотри! — он указал жестом на разбитое стекло машины. — Не успел я вставить стекло — ты опять его разбила! — возмущался он, зная, что неправ. Но ему почему-то хотелось сказать ей именно это.
«К тому же она, — думал он, — совершенно не разбирается в правилах уличного движения».
— Авария произошла по вине пешехода, должен вам сказать, прекраснобедрая и лотосоокая танцовщица, учтите это! — сказал Ананд, очарованный чистотой, молодостью и красотой девушки.
— Я сама не понимаю, как это получилось! Извините! — опустив глаза, тихо сказала Деваки. — Я по этой улице вообще больше никогда не пойду! Просто монета закатилась! — улыбнулась она — и добавила, сама не зная почему: — Это моя родная улица. Здесь недалеко дом, где я родилась.