Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
Через десять минут полицейский автомобиль въезжал в ворота склада. Из него вышел полноватый молодой человек в форме, обвешанный золотыми цепочками и со стеком в руке. Следом выпрыгнул небольшого роста седоусый сержант, куда больше походивший на не слишком преуспевшего конторского клерка, чем на служащего полиции. Впечатление усиливала толстая тетрадь в коленкоровой обложке, которую он держал под мышкой, и торчащие из кармана авторучки, числом не менее пяти.
— Кто мне звонил? — поинтересовался инспектор Ананд вместо приветствия.
— Это я,
Инспектор сделал несколько шагов в ту сторону, которую ему указал Рави, и, поскользнувшись на кожуре банана, неожиданно растянулся во весь рост. Сержант бросился к нему, однако Ананд не принял его помощи. Он явно не торопился вставать и пристально оглядывал двор с этой нетрадиционной точки обозрения.
— Я нарочно упал, — прошептал он сквозь зубы склонившемуся над ним Нирали. — Посмотри туда!
Сержант проследил за его взглядом и увидел видневшийся среди травы труп. Его можно было бы заметить и не валяясь в пыли, подумал сержант, стоило сделать только пару шагов туда, куда указал Рави. Но вслух он сказал совсем другое.
— О, сэр! Это же мертвец! — воскликнул он, будто пораженный в самое сердце, и уставил на шефа сияющие восторгом глаза: — Ваша мудрость бесподобна!
Его восхищение не показалось Ананду чрезмерным.
— Сыщик, мой друг, должен видеть на три метра в глубину, — назидательно заметил он.
Нирали радостно затряс головой в знак полного согласия. На сей раз его чувства не были столь уж фальшивыми — он сразу отметил нетипичное для инспектора обращение «мой друг», которое утвердило довольного сержанта в том, что избранный им метод общения с Анандом может принести положительные результаты.
Тот высказал желание быть поднятым, постучав стеком по траве. Нирали с усилием оторвал от земли его упитанное тело и отряхнул серые форменные брюки от пыли и налипших травинок. Инспектор, поблагодарив его чуть заметным кивком, продолжил свое триумфальное шествие по двору. Он обошел мертвеца раз десять, прежде чем вынес свое заключение:
— Тело в стрелах, значит труп убит из лука! Запиши это!
— Как вы проницательны! — живо отозвался Нирали, занося тонкое наблюдение босса не только в черную служебную тетрадь, но и в собственную записную книжку в замшевой обложке, специально купленную вчера утром, когда сержант обдумывал план борьбы за свое место под солнцем.
Инспектор сразу заметил старательное фиксирование его прозрений новым помощником. Этот Нирали нравился Ананду все больше и больше. Как знать, не посылает ли ему судьба в лице немолодого служаки своего доктора Ватсона, отсутствие которого он так болезненно ощущал в последнее время. Сколько дивных дел осталось неописанными, а значит неоцененными! Что скажут потомки? Вопрос о потомках вообще сильно мучил инспектора Ананда, испытывавшего сильные душевные страдания при мысли о том, что до них могут не дойти иные из крупиц его бесценного опыта. Возможно, именно Нирали предстоит сыграть в этом свою роль.
Ананд встал в горделивую позу человека, говорящего непосредственно с будущими поколениями, и грозным голосом задал следующий вопрос:
— Стрелы руками никто не трогал? Вам и невдомек, что на них остались отпечатки пальцев!
Собравшиеся на пятачке у грузовика водители опасливо попятились, но в данный момент Ананда интересовал только один из них. Он поманил к себе Рави, и тот, понурившись, подошел к сердитому полицейскому.
— Когда ты грузил сено? — спросил Ананд, постукивая стеком по собственной ладони.
— В восемь утра, — слукавил Рави, косясь на хозяина.
— Где?
— В усадьбе господина Амбарасана. «Сита».
Глаза инспектора загорелись охотничьим огнем, и он бросил взгляд на сержанта, выясняя, записывает тот или нет. Нирали записывал.
— До Калькутты оттуда полчаса езды, — сказал Ананд. — А сейчас уже три. Ты что, руками толкал грузовик?
— Да мы… — замялся Рави. — Там это… работы много было. А потом… покрышку меняли…
— И все? — сощурившись, спросил инспектор.
— Была еще остановка, — неохотно признался Рави.
— Вот! — возликовал Ананд, радуясь, что сегодня у его успеха есть свидетель, который, может статься, явится летописцем исторических деяний индийского Шерлока Холмса.
Поймав его победный взгляд, Нирали счел нужным зайтись в восторженном припадке.
— Блестяще, сэр! — завопил он, доставая вновь личную записную книжку, уже изрядно заполненную мудрыми мыслями босса.
— Продолжай! — приказал Ананд водителю, откинув назад голову и скрестив на груди руки.
— Да что тут продолжать, — Рави задумчиво разглядывал свои рваные сандалии. — Подобрали парня с девушкой и дотянули их машину до бензоколонки…
— Опиши парня! — скомандовал инспектор.
— Ну, такой высокий, крепкий, одет в белые брюки и кроссовки, футболка синяя. Я лучше девушку опишу, — неожиданно предложил Рави.
Глаза его сразу же приняли мечтательное выражение, но инспектору было не до девушки.
— Не надо, — отрезал он. — Давай еще про парня.
— Поет хорошо — певец, наверное, — пожал плечами водитель. — Всю дорогу нас развлекал.
— Да? И что исполнял? — заинтересовался Ананд.
— Ой, такая хорошая песня, — обрадовался Рави. — Сейчас вспомню слова:
Чтобы снова ты лук взяла, И пропел он в точной тишине, Чтобы снова твоя стрела Сердце пробила мне… —Рави так увлекся, что стал даже пританцовывать на месте, забыв, по какому поводу они здесь собрались.
— Все ясно! — прервал его Ананд. — Номер машины, конечно, не запомнили?
— Как раз запомнили! — Рави ужасно обрадовался, что хоть в чем-то проявил себя с лучшей стороны, и старательно выпалил: — Белый «форд» ти-эм-джей двадцать пять-шестьдесят пять.