Родной ребенок. Такие разные братья
Шрифт:
— Что скажете? — обратился Тхарма Лингам к адвокату, положив свою холеную ладонь в крупных перстнях на его трясущуюся руку.
Адвокат со злостью ткнул кулаком в ограду соседней могилы.
— Я давно твержу вам об опасности — но вы же не слушаете! — проговорил он, едва сдерживаясь. — Это Радж, он начал свои действия против нас, как и обещал Френсису по телефону. Его смерть — только начало, и кто из нас будет следующим, не известно. Может быть, я.
«Да нет, вряд ли, — подумал Апу. — Ты еще поживи, раз тебя так терзает страх, помучайся дурными предчувствиями, потерпи эту муку — ты вполне ее заслужил».
— Возьмите же себя в руки, адвокат, — недовольно произнес, поджав
«Ах, ты, какой храбрый, — усмехнулся Апу. — С тебя-то и надо будет начать».
— Раз есть подозрение, будем его проверять. Если хоть что-нибудь подтвердится, мы просто прикончим этого Раджа, и вы навсегда забудете о нем, дорогой адвокат, — улыбнулся Тхарма Лингам. — Кто бы он ни был, мы уничтожим его и спляшем на его могиле!
Все более воодушевляясь этой приятной перспективой, Тхарма Лингам так затряс головой, что очки слетели у него с носа и упали под ноги. Сразу же все присутствующие, включая Сатья Мурти и Налла Нингама, кинулись их поднимать. Но очки были только одни, а желающих много, потому право подать их хозяину досталось самому ловкому приспешнику, а все остальные довольствовались лишь ушибленными лбами.
Тот, кто подал господину упавший предмет, получил вполне заслуженную награду — важное поручение Тхарма Лингама, сулящее в случае успеха немалые преимущества.
— Возьмите на себя этого Раджа, — благосклонно кивнул хозяин долговязому человеку с солидной лысиной и морщинами на не старом еще лице.
— Слушаюсь! — счастливо отозвался он, радуясь возможности отличиться.
Затем все проследовали к ожидающим у ворот кладбища автомобилям, а Апу, оставшись один, вышел из своего укрытия, чтобы постоять у свежей могилы.
«Итак, отец, один из твоих убийц уже наказан. Жаль, что я смог сделать для тебя так мало, ты заслуживал большего, — думал Апу. — Я перехожу ко второй части представления.
А кстати, — вдруг спохватился он, — о ком это они говорили — какой-то Радж или Раджив? Нет, все-таки Радж. Почему они подозревают его? А впрочем, наверняка кто-нибудь им подобный, просто из конкурирующей своры злобных псов. Пусть перекусают друг друга — людям легче будет дышать.
Но все-таки, кто же он такой, этот Радж?»
Глава тридцать четвертая
Господин Тхарма Лингам мог бы гордиться своими подручными — его верному Ашоку не понадобилось и дня, чтобы обнаружить Раджа. Немного порассуждав, он решил использовать для этого ни о чем не подозревающую Джанеки. Достаточно было понаблюдать за тем, как складывается ее день, чтоб выяснить, кто именно составляет ей компанию. А там — незаметная слежка за машиной парня, и вот уже в доме господина Тхарма Лингама раздается звонок.
Хозяин сам подошел к телефону, извинившись перед гостем — адвокатом Сатья Мурти, который как раз зашел к нему, чтобы вдвоем скоротать время до того, как опасная угроза будет устранена.
— Я нашел Раджа! — радостно объявил Ашок. — Сообщить вам его адрес, сэр?
— Давай, — позволил Тхарма Лингам и поспешил обрадовать своего гостя: — Радж попался!
— Готов?! — с надеждой воскликнул Сатья Мурти.
— Терпение, мой друг! Не все сразу, — улыбнулся хозяин.
— У него автомастерская в Кхидирпуре. Лейбл-кроссинг, два. Один он там не бывает. Рядом все время околачиваются какие-то парни, человек пять. Работают у него, что ли, или просто так сидят, непонятно. Но для нас это не проблема, господин, — уверенно заявил подручный. — Мы справимся с любым количеством врагов.
Его горячность не слишком понравилась хозяину. Еще устроит что-нибудь выдающееся, это попадет в газеты или, еще хуже, привлечет внимание полиции. Нам это совсем ни к чему.
— Не вздумай использовать наших людей, — озабоченно приказал он. — Никакой огласки. Найди кого-нибудь, кто знает только тебя, заплати и поставь им задачу, не называя причин. Сам держись в стороне, не засвечивайся через тебя они могут выйти на нас.
— Не беспокойтесь, сэр! — забормотал Ашок, поняв по тону господина, что своей торопливостью вызвал его раздражение. — У меня есть опыт в таких делах, я просто хотел сказать, что все будет исполнено. Завтра мы его укокошим, сэр!
Тхарма Лингам положил трубку.
— Что же это, адвокат, — улыбнулся он. — Вы говорили, что жених вашей дочери чрезвычайно богат, а он, оказывается, держит автомастерскую в районе порта и сам в ней работает. Как это понимать?
— У них разве разберешь, кто человек, а кто шушера? — озадаченно протянул Сатья Мурти. — Машина у него дорогая, а одеваются они теперь все одинаково. Это Джанеки, дуреха, говорила, что он миллионер. Наврал ей что-нибудь, наверное, а она и уши развесила. Такая легкомысленная девчонка, просто не знаю, как с ней быть!
— Сами, сами виноваты во всех своих несчастьях, адвокат! — поднял брови его собеседник. — Долиберальничались с ней. Вспомните, я уже говорил о том, что Джанеки пора замуж. Это только звучит красиво: «пусть сама решает свою судьбу, сейчас не те времена, чтобы приказывать детям». И вот истинное лицо этих прекрасных фраз: Джанеки двадцать три года, а в этом возрасте у моей матери уже были взрослые дети, и она связалась неизвестно с кем: то ли с грязным механиком, то ли с убийцей…
Сатья Мурти не мог не понимать, что за словами Тхарма Лингама стоит не только участие к его положению как отца, но и некоторая обида. Несколько лет назад тот благосклонно предложил ему заключить брак между Джанеки и своим сыном Тамму — наследником всей его империи. Тогда адвокат совершил самый отчаянный поступок в своей жизни — отказал человеку, которому никогда не мог перечить даже в мелочах. Ему пришлось придумать целую теорию о том, что он считает устарелым и аморальным сговаривать детей без их согласия, да еще в столь юном возрасте, что он по непоколебимому внутреннему убеждению не может принудить дочь к выполнению собственного решения, что боится сделать ее — свое единственное дитя — несчастной. Он не лгал, но все это было ничем в сравнении с главной причиной: сын господина Тхарма Лингама вызывал у него ужас своей схожестью с отцом, пугал своей властностью, необузданностью нрава, жестокостью, вызывал отвращение умением плести интриги и сеять раздор между другими детьми. И все эти качества проявились у него в совсем еще юном возрасте. Он был неглуп, но ум свой использовал только для наживы и зла, для приближения к тому, чего отец научил его желать и даже жаждать, — власти.
Сатья Мурти не упрекал себя за ошибки и преступления своей жизни. Он легко оправдывал их достижением своей заветной цели — вырваться из нищеты и жить так, как мечтал ребенком. Неужели Джанеки было бы лучше иметь отца-бедняка, чем отца-преступника, если к тому же о его преступлениях никто не знал? Но адвокат ни за что не хотел бы, чтобы она прожила такую же, жизнь, как он. Ее мать, чистая и кроткая женщина, умерла, возможно, потому, что была слишком хороша для этого мира. Она знала о грехах мужа и болезненно переживала их, мучилась, угасала постепенно, день за днем. Но Джанеки должна быть счастлива, жить весело, легко, в роскошных условиях, иметь все самое лучшее, наслаждаться тем, что он создал для нее. Отдать ее Тамму? Сделать покорной рабой этого бешеного зверя? Нет, только не это. Зачем тогда была вся его трудная жизнь, если Джанеки будет страдать?